обратно в школу?
Я в самом деле намеревался спокойно вернуться в школу, пойти на занятие по Танаху, послушать рабби Фельдмана. Мы так хорошо провели время, хотел сказать я, зачем же в ответ на заботу плевать школе в лицо? Однако нехотя покачал головой.
– Правда? – уточнил Эван. – Я в шоке.
С парковки уехали несколько автомобилей. Я заметил, что София одна в машине. Я мог бы подбежать к ней, попросить подбросить меня до школы. Но вместо этого обернулся к Эвану:
– Почему?
Эван холодно посмотрел на меня, уверенный в том, что уж на это я точно отвечу так, как ему нужно.
– Ты не похож на человека, который готов рискнуть.
Ругая себя, я сел на заднее сиденье. Эван, еле заметно ухмыляясь, захлопнул переднюю дверь.
Когда мы приехали к Донни, на заднем дворе тусовалось человек двадцать – пили, слушали ту же музыку, что на “миньяне икс”, от которой меня воротило с души. Оливер уже обшарил кухню, расставил бутылки на ржавом шезлонге и наливал всем “отвертку”.
– Миледи. Джентльмены. Иден. Не желаете выпить?
Ребекка, Ноах и Эван согласились. Я отмахнулся.
– Оставьте хоть немного сока, – взмолился Донни, словно именно это заботило его больше всего. Он навис над Оливером, под мышками его серой футболки с эмблемой школьной баскетбольной команды расплывались огромные пятна пота. Разница в росте Оливера и Донни в этот момент была обратно пропорциональна их влиянию. – Наши мелкие ничего другого не пьют. Мать будет ругаться.
– Плохая новость: твоя маменька и так будет ругаться, – ответил Оливер. – А хорошая в том, что явно не из-за сока.
Донни нервно почесал прикрытую кипой макушку.
– Чувак, вообще-то он дорогой.
– Правда? И сколько же он стоит? Хотя знаешь что? Выпей коктейль имени Леона Беллоу, моего отца, без пяти минут алкоголика, – Оливер подлил в стакан еще водки и всунул его в ручищу Донни, – и позволь мне отблагодарить твоих родителей за щедрость. – Он достал из кошелька четыре двадцатки, свернул в трубочку и запихнул Донни под футболку. – Этого хватит?
Сверху послышался шум. Голый по пояс Эван поднимался по лестнице, прислоненной к внешней стене патио. Залез на крышу, сделал несколько шагов, остановился прямо над нами. В ответ на одобрительные пьяные возгласы медленно поднял руку, требуя тишины.
– Друзья. – Он скинул кроссовки, едва не попав Оливеру по голове. – Добро пожаловать в выпускной класс. – Эван стащил носки, расстегнул джинсы, снял, швырнул вниз, проводив свои вещи взглядом. Реми под общие аплодисменты поймала его штаны. Эван остался в одних трусах. – Вскоре, – продолжал он, расхаживая по крыше, – мы обретем независимость. Какое счастье. Мы ведь так давно этого хотели, правда? Мы мечтали об этом с детства – как вырастем и не будем зависеть ни от родителей, ни от раввинов, ни от учителей, перестанем жить по чужим правилам. – Прикрыв глаза от солнца, я смотрел на Эвана. Он двигался, и порой в ослепительном свете был виден лишь его силуэт. – И
