Ж.: Но без начала пути просто нет. Очень удручает, когда молодые люди говорят, что нам велено убивать в себе душевное. Во-первых, это просто не так: апостол Павел говорит о том, что в Царствии Божием душевное восстает как духовное (см. 1 Кор. 15, 44). Но допустим, пусть так, пусть убивают; в конце концов, им лучше знать, что у них там такое душевное. Но чтобы убить, нужно это сначала иметь!
О. А.: Если уж так хотят убить душевное, пусть телесное сначала убивают. Если принять трихотомическую формулу христианской антропологии, согласно которой человек состоит из духа, души и тела, и если мы убиваем душевное, то телесное, я думаю, еще ниже… А ведь христианский, евангельский подход предполагает гармонию этих сфер – духовной, душевной, физической, их постепенное преображение, причем не только тела, но сначала души.
М. Ж.: Вы, отец Алексий, безусловно и абсолютно правы, но мне тем временем пришла в голову – что, может быть, не очень вежливо по отношению к вам, – отчасти посторонняя мысль. Вы говорите, что таким людям, чтобы быть последовательными, нужно истреблять и телесное. А им не хочется!
Ведь не случайно совершенно светский писатель в совершенно светской газете подметил, что борьба с Интернетом осуществляется исключительно путем рассылки воззваний по электронной почте, а агитация за борьбу с мобильными телефонами очень часто ведется по мобильному телефону, и предложил: выбросьте свой мобильник, отключите Интернет, а потом поговорим. И никто не вызвался.
Из этого можно сделать мрачный вывод о том, что об истреблении душевного говорят те, кому оно не больно-то и нужно. Они прекрасно обходятся и без внимания к людям, и без красоты мира, и вообще без эстетики: это все совершенно лишнее, они выше. На самом деле человек при этом неизбежно скатывается ниже душевного, но это уже тяжкий разговор.
О. А.: Хочется к слову заметить, что многие святые отцы, подвижники, пустынники, были из очень простых семей и практически не получали ни образования, ни воспитания, но, будучи на высотах духа, являли себя как очень деликатные люди. Многие из них были чрезвычайно чуткими к красоте природы, любовались ею во время прогулок, слушали, как птички поют и Бога славят… Его, может быть, никто и не учил вежливости или эстетическому восприятию природы, но он обрел это знание именно на высотах духа. Следовательно, душевное там совсем не перегорает, а одно дело умерщвление и совсем другое – преображение.
Таким был старец Иоанн, о котором я говорил вначале, таким был старец Силуан: можно сказать, из мужиков, а сколько деликатности в его назиданиях! Не условной этикетной вежливости, а обходительности, тонкости. Здесь душевная сфера не перечеркнута, но пронизана духом. Отец Софроний сообщает нам, что преподобный Силуан, обращаясь к миссионеру, у которого дело не заладилось, спрашивает: «А ты как разговариваешь? Говоришь, что и то-де у вас неправильно, и это? А ты не с этого начинай, ты говори: хорошо, что в Бога веруете, это правильно». Нужно, как апостол Павел писал, со всеми быть как все, чтобы спасти хотя бы некоторых (см. 1 Кор. 9, 22).
М.
