подлости, на другом конце провода никто упорно не желал мне отвечать. И только поздним вечером, когда я уже начал терять терпение и надежду, из трубы прозвучал знакомый мне голос:
– Внимательно вас слушаю.
Коротко изложив всю суть нашей тупиковой ситуации, я с волнением стал ожидать реакцию на это.
После невероятно длинной, как мне показалось, минутной паузы, в ответ прозвучал типичный для спортсменов вопрос, как у меня с физической формой. На что я заверил, что никогда её не терял и что при желании могу лично это доказать.
Похоже, такое предложение удовлетворило моего будущего работодателя, и он, велев взять лишь всё самое необходимое, ждать утром его машину.
С трудом убедив родителей не придаваться панике, я тут же на высоком эмоциональном подъёме провёл полноценную тренировку и, оповестив об отъезде только самых близких друзей, стал собираться в дорогу.
Глава 10
Ранним утром машина Николаича, как и он и обещал, ждала меня у самого подъезда. Уже знакомый мне приблатнённый парень, широко зевая и потягиваясь, достал из бардачка белый конверт и протянул его мне:
– Это, от шефа, типа аванс.
Бросив сумку с вещами на заднее сиденье «Волги», окрылённо мчусь в соседний подъезд, после чего, не пересчитывая наличность, вручаю конверт обалдевшему от счастья призывнику.
Когда наше авто выехало за пределы города, водила оторвался от руля и вальяжно протянул мне свою расписанную татуировками руку.
– Ну, давай, что ли знакомиться. Походу мы с тобой теперь в одной упряжке ходим. Зовут меня Вовчик. Хотя, Николаич чаще Гвоздём обзывает, всё не может мою зоновскую погремуху забыть. Мы ведь с Боксёром без малого четыре года на соседних нарах чалились, имей это в виду, – немного хвастливо пояснил он. – Я, когда с малолетки этапом прибыл, то сразу на местный беспредел нарвался, а он за меня встал, можно сказать, к себе приблизил, крышу типа обеспечил. Но и я в долгу не остался: не раз ему спину на разборках прикрывал.
– А почему ты Николаича все время Боксёром называешь? – спросил я, на секунду отрываясь от созерцания увядающей осенней природы, что грустно проплывала мимо в сереющих сумерках мчащегося за сотню автомобиля.
– Так он и есть боксёр. И не какой-то чайник, как некоторые, а чемпион Европы в лёгком весе. Это он сейчас забурел, вес на вольных хлебах набрал. А пока на баланде сидел, сухой был и опасный, как скорпион. Загубили жизнь человеку не за хрен. Закрыли в самом рассвете карьеры. Всё ведь было у мужика: заграница, девахи, валюта. За последнее он срок свой и получил. Суд показательный был, вроде как в назидание другим, потому и отломили Николаичу по полной программе. Ты, Коновал, заруби себе на будущее: обратного лучше не включай, не советую. Боксёр – мужик фартовый, правильный, да и деньги к его рукам сами липнут.
Водила сегодня, был явно расположен поболтать, но я его плохо слушал. Глядя в окно на подёрнутый редким
