журнале. Вот, смотрите, – Илюша достал пачку фотографий и протянул Гнисюку. Тот стал их перебирать, задерживаясь на некоторых.
– А вот эту я помню, – Гнисюк показал Илье фотографию, напечатанную в журнале. – Что ж, молодой человек, у вас явные способности. Вот что я могу предложить. В следующем месяце в журнале «Советский экран» выйдет большая статья об актере Ефиме Копеляне. Сделайте несколько его фотографий и пришлите мне. Вот моя карточка. Если они мне понравятся, я передам их журналу. Посмотрим, может, там выберут одну из них. У вас не больше двух недель.
– А ваши собственные фотографии? – удивленно спросил Илья.
– С меня достаточно и обложки. Но в любом случае держите со мной «Контак». Мне любопытна ваша судьба. И большой привет отцу!
Они распрощались, и Илья вернулся к отцу. Тот еще продолжал беседовать, а Илья, встав рядом, переваривал только что произошедшее. Чем больше он вспоминал разговор с Гнисюком, тем сильнее его охватывало ликование. И тем яснее он понимал, что встреча и последовавший за ней разговор – это очевидный прорыв в его жизни, в его карьере. Это не что иное, как итог всех случайностей, которые привели его на этот банкет. Это и есть судьба! Больше всего Илье сейчас хотелось оказаться с Сашкой и Чапаем, с самыми близкими людьми.
Вернувшись домой, он ради приличия посидел немного с мамой, которая себя чувствовала уже намного лучше, затем метнулся к телефону, позвонил Саше и Чапаю и приказал немедленно встретиться в «Лакомке».
– Позвольте полюбопытствовать, – сказал Саша, – я не помню, чтобы кто-то вас наделял командирскими полномочиями. Насколько я помню, красный командир у нас Чапай.
– Всё? Наговорился? Через полчаса в «Лакомке», или потом будешь на коленях умолять, чтобы я разрешил тебе называться моим бывшим лучшим другом. Да, и чуть не забыл: плачу́ я.
– Так сразу бы и сказал, вместо того чтобы словесным поносом изливаться.
В кафе Илюша заказал бутылку коньяка и рассказал о встрече в Доме искусств. Он наблюдал за лицами друзей и видел, с каким восторгом они его слушают. Он знал, что они искренне за него рады и гордятся им. И их неподдельный восторг передался ему. Словно только сейчас, встретившись с ними, он по-настоящему осознал происшедшее.
Когда восторги прошли и серьезный разговор закончился, словно по заведенному у них с Сашкой ритуалу, они стали дурачиться. Вася по определению был наблюдателем, но периодически в треп втягивался и он.
– Послушай, старик, – сказал Саша, когда они уже подошли к концу бутылки, – мне пришло в голову: ты сделаешь мой портрет, положишь в пачку вместе с копеляновскими и пошлешь этому Зюснику.
– Во-первых, его фамилия Гнисюк, пора бы и запомнить. Ему, между прочим, сама Софи Лорен позировала. А во-вторых, с какого рожна я буду посылать ему твою фотографию, да еще вместе с портретом Копеляна?
– А самому не догадаться? Зюсник подумает, что я племянник Копеляна, и захочет напечатать в журнале
