пытаясь отвлечься, к обеду не выдержал и сдался. В Нью-Йорке было раннее утро, но ждать больше он не мог.
После первого же сигнала ответил сонный женский голос. Он представился. Она тоже и, перейдя на русский с акцентом, рассказала о своей маме, Оливии Томпсон, которая шесть месяцев назад попала в автомобильную катастрофу и погибла. Вчера открыли ее завещание. Вместе с ним у адвоката хранилось письмо матери к Андрею, в котором та рассказывала о своей беременности. Замуж мама так и не вышла. Просто родила девочку и назвала ее Мария, Маша, и она – его дочь.
Андрей растерянно молчал, а она после затянувшейся паузы тихо попрощалась.
Все, что происходило в последующие дни, он помнил с трудом. Растерянность, боль, радость, горечь, удивление – все смешалось. Счастье его мамы, отчаяние жены отодвинулись на второй план. Андрей все время хотел разговаривать с Машей и звонил ей по многу раз в день.
Чуть больше месяца ушло на то, чтобы получить визу и улететь в Америку.
Таможенный контроль прошел быстро и Машу узнал мгновенно. У выхода из багажного отделения стояла воздушная девушка, с глазами его мамы – ярко-голубыми, выделяющимися на загорелом лице. Первые минуты встречи, смущение и взгляды украдкой… Одинаковые родинки у обоих – на правой щеке, светлые волосы, нос – кажется, тоже его… а вот фигура, манера забрасывать за ухо выбившуюся волнистую прядь – мгновенно напомнили ту, с которой Андрей провел сказочные итальянские каникулы.
Она привезла Андрея домой и, смущаясь, предложила остановиться у нее. Он с радостью согласился, хотя была заказана гостиница. Потом она ушла на кухню готовить завтрак. Андрей огляделся. Гостиная была солнечной. Он не сразу заметил фотографию, которая висела с правой стороны от окна. Когда подошел ближе, сердце замерло. Двое танцевали под проливным дождем на площади Сан-Марко в Венеции. Как же он был счастлив тогда!
Дочку он стал называть Машей, и они легко нашли дорогу друг к другу. Она неплохо говорила по-русски. Все вспоминала, как мама настаивала, чтобы она изучала его в школе, университете. Подруги удивлялись ее выбору, в основном изучая испанский, который так распространен в Америке.
Маша, как и Оливия, окончила факультет журналистики и работала в известном издательском доме. С утра она убегала на работу, а Андрей бесцельно слонялся по Манхэттену. Чаще всего ходил в Центральный парк. Буйствовала весна с яркой и свежей зеленью, безоблачным высоким небом, цветущими кустами желтой форзиции и аллеями рододендронов. Он ложился на траву и проваливался в прошлое, часами вспоминая Венецию. Мучали головные боли, в которых он не признавался Маше, часто разговаривал по телефону со своей мамой и с гордостью рассказывал о дочери. Мама уже несколько раз общалась с внучкой и очень ждала встречи.
Дочка много рассказывала о своем детстве и об Оливии. Андрей находил в Маше все больше знакомых черт и привычек. Она выросла красавицей, его дочь. Он повторял про
