на нее:
– Видишь, не сдуло. Я просто споткнулся и упал, – сказал Андрей, виновато глядя на Машу.
Это оказалась запущенная злокачественная опухоль мозга с множественными метастазами.
Маша, рыдая, переводила, Андрей попросил, чтобы она ничего не скрывала. Оперировать было поздно. Химиотерапией можно было только продлить муки. Андрей отказался. Он принял решение прожить отпущенное ему время с дочкой. Маме он ничего не сказал.
Времени оставалось совсем мало. Маша взяла отпуск, и они решили уехать в Хэмптонс – любимое место отдыха ньюйоркцев. Андрей снял дом на берегу Атлантического океана.
Хэмптонс многие называют американским Лазурным Берегом. Сезон еще не начался, и на пляже было пустынно. Андрей с Машей гуляли вдоль океана, до изнеможения разговаривали. Они спешили. У Маши никого больше не было – бабушка с дедушкой умерли, когда она была еще совсем маленькой, оставив своей дочке Оливии приличное состояние. Потом умерла мама. А теперь уходил отец, которого она только обрела.
Однажды, обнявшись, они сидели на берегу, наблюдая закат.
– Папа, – тихо позвала она. Ей очень нравилось называть его папой, а он замирал от нежности, каждый раз слыша это слово, – мне страшно.
– Почему?
– Я заметила, что как только мы находим то, что ищем и успокаиваемся, жди беды. Как тишина перед грозой в горах.
– А ты нашла то, что искала? – спросил он.
– Да, – ответила она. – Я нашла тебя.
Опухоль развивалась очень быстро. К концу июня Андрей уже почти не вставал. Наняли двух медсестер, которые посменно ухаживали за ним. Андрею становилось все хуже. Головные боли не отпускали. Он почти не ел и стал плохо видеть. Несколько раз Маша с медсестрой возили его в Нью-Йорк. Андрей оформил отцовство, подали Машины документы на получение визы. Наступил июль. Андрей почти все время проводил в спальне. Дочка от него не отходила. Андрей чувствовал, как Маша измучена и напугана, и принял решение улететь домой.
Маша улететь с ним не могла. Виза все не приходила, а ждать было нельзя. Они договорились, что Андрей улетит с медсестрой, которая сопроводит его до Цюриха, а там передаст с рук на руки медсестре из Риги.
– Видишь, – сказала Маша, прощаясь, – ты все боялся, что улетит мама или я. А улетаешь ты. Не бойся, я скоро прилечу к тебе.
…Андрей опять начал задыхаться и из последних сил сжал мою руку:
– Не оставляйте меня, пожалуйста… Рассказывайте что-то. Я просто хочу слышать русскую речь.
Медсестра надела ему кислородную маску, а я стала рассказывать…
Расколотое дерево
…мне бы только на миг,
где грибные дожди умывают
и травинку, и лист, и всё то,
что живет на земле…
только знаю одно…
почему-то того не бывает,
или редко совсем…
