стали бы убедительным аргументом в пользу агаповских призывов.
В крепости служили бывшие военнопленные австрийцы и венгры-мадьяры, закаленные в окопах первой Мировой войны. Им будет не трудно справиться с ополчением из необученных мастеровых людей.
Так рассуждал главком. Чаша весов клонилась в его сторону. Осипов чувствовал это и ликовал. Еще чуть-чуть. А пока…
Пока Туркестанский полк увяз в уличных перестрелках с ополчением, безуспешно атакуя железную дорогу. Рабочие не только не поддались на уговоры Агапова, но арестовали его и теперь на редкость храбро отбивались, проявляя несговорчивость и упорство.
Тем временем военный комитет железнодорожных мастерских пытался также наладить связь с крепостью, привлечь Белова на свою сторону, чтобы объединить усилия против мятежного Осипова. Но артиллерия крепости молчала. Ее комендант Иван Белов бездействовал. Он не мог решить, чью сторону принять.
Осипов уже четыре раза отправлял нарочных с приказом открыть огонь по мастерским. Иван Белов не отвечал и огня не открывал.
Весь день 19 января крепость, притихнув, молчала. А Осипов, укрывшись в казармах 2-го полка, не решался покинуть безопасное место и лично прибыть в гарнизон, чтобы сместить Белова. Он боялся попасть в капкан, в какой заманил правительство республики. Поэтому отправил очередного порученца уже не с приказом, а с письмом, в котором предлагал Белову следующее: «Советская власть пала. Город находится в руках войск. Объявляется военная диктатура. Условия соединения гарнизона крепости с войсками такие: гарнизон остается с оружием в руках и поступает в общее командование. При соединении всем гарантия полной безопасности».
Но ответа опять не последовало. Осипов нервничал, кляня эсеров, как последних предателей революции. Он прекратил свои тщетные попытки склонить Белова на свою сторону и решил подчинить его иным способом.
С наступлением темноты, когда перестрелка между рабочими и бойцами-красноармейцами стихла, главком, возглавив две роты солдат, двинулся к крепости, чтобы силой принудить Белова вступить в бой, либо арестовать его и расстрелять.
К ночи выпал снег и подобраться к крепостному валу незамеченными не удалось. Силуэты бойцов чернели на свежем снегу, как тени на белом саване. Часовые без труда заметили крадущихся людей.
– Стой! Хто идет?! – окликнул один из них.
Молчание было ответом. Растянувшись в цепь, красноармейцы-туркестанцы живо побежали на вал, охватывая укрепление полукольцом.
На валу показался комендант. Быстро оценив обстановку, он повторил вопрос во весь командирский голос:
– Кто идет?!
Непрошенные гости упорно молчали. И тогда Белов, не мешкая, приказал:
– Огонь!
Грянули орудия. Цепь залегла. Но уже после двух винтовочных залпов, нападавшие бросились бежать, ища укрытия за ближайшими заборами и домами. На снегу остались
