не желая принимать четких буквенных очертаний. Имя ускользало при попытке разглядеть его, становясь едва заметным, словно жаворонок в летнем небе. Отчетливо виделось только, как шли эти несчастные бродяги: бесконечной вереницей, друг за дружкой, положив руку на плечо впередиидущему.
Вдруг прямо перед собой Валентин увидел этого Феофана-Селивана, ощутил тепло его руки и вздрогнул от неожиданности. Сон улетучился. Доктор открыл глаза. Перед ним стоял сын-подросток и теребил за плечо:
– Папа! А, папа!
– Миша, почему не спишь? Ночь на дворе. – Отец снял руку сына с плеча и задержал в своих ладонях.
– Вас ожидал, – негромко отозвался мальчик.
Они обнялись.
– Младшие спят? – шепотом спросил Валентин, кивая на спальню.
– Да – а, – в тон родителю прошептал Миша.
– А мама?
– Подойди ко мне, – раздался слабый голос жены.
Валентин поднялся. Он поцеловал сына и, стараясь не шуметь, на цыпочках прошел в соседнюю комнату.
Анна лежала в той же позе, что и утром: высоко на подушках. При виде мужа она оживилась, протянула руку.
– Я так переживала за тебя! Устал? – влажная ладонь жены была горячей, пальцы мелко дрожали.
Валентин отрицательно покачал головой.
– Устал, – с ласковой настойчивостью произнесла Анна. – Весь в работе. Как обычно.
Помолчали. При виде безнадежно больной жены к Валентину вернулось тягостное утреннее настроение и говорить он не мог. Захотелось уйти, запереться в кабинете и молить Всевышнего о пощаде.
– Посиди со мной! – попросила супруга, сжав ладонь мужа исхудавшими пальцами. В них почти не чувствовалось силы.
Валентин кивнул. На ввалившихся щеках жены появилась некрасивая улыбка. Больная с шумом втягивала воздух, ее горло хрипело.
Валентина кольнуло в сердце: как же изменила ее болезнь! Врач не мог не понимать состояния больной. Страшная мысль о том, что близится кончина любимого человека, мысль, отступившая утром, под натиском бурного дня, вернулась в душу с новой силой, вцепилась в нее и стала терзать.
– Что там, – указала Анна на темное окно, – произошло?
Она спрашивала медленно, звуки слов искажались хрипотой.
– Много раненых. Объяснения путанные. Никто толком ничего не знает. Завтра зайду к отцу Михаилу, может ему что-нибудь известно.
– Поклонись от меня…
– Да, да, – Валентин закивал головой и коснулся щеки любимой женщины губами.
Супруги замолчали. Посмотрели друг на друга. Анна хрипло вздохнула и повернула голову набок. А Валентин вернулся в свои невеселые раздумья. Он пытался представить себя на месте жены, почувствовать то, что чувствует она, расставаясь с жизнью, проникнуть в ее мыли и ощущения. Ни паники, ни страха в поведении больной
