style="font-size:15px;"> – Это моя задася. Это, – он показал на сложенный листок, – твоя задася. Холосо?
– Нет, нехорошо, давай‐ка рассказывай. – Но китаец уже повернулся спиной и зачастил мелкими шажками прочь.
Вечер выдался безветренный, подходящий для прогулки – самое то, чтобы размять ноги и привести в порядок мысли. Чжоу Фан шел и обдумывал свой план. В Петропавловске он пойдет на постоялый двор и представится чужим именем. Станет выуживать информацию о Сабыргазы, о Казбеке, о коротышке. Попросится в проводники. Его возьмут – разноязыкие, опытные в торговле китайцы всем нужны. Оказавшись в караванном братстве, он найдет ниточки, ведущие к обидчику, разыщет того, где бы он ни был, и призовет к ответу. Для этого надо запастись хоть завалящим револьвером. Пусть караван-баши возместит убытки вместе с упущенной выгодой и отпишет покаянное письмо Сунь Чиану. Вот с деньгами и письмом Чжоу Фан прибудет в Китай как победитель. А дальше… дальше видно будет.
Лунный свет шаловливой девчонкой прыгал по изгородям, то взлетая на торчащие колышки, то качаясь по искривленным жердинам плетней. Запахло скотиной, кислотой мокрой кошмы и освежеванными внутренностями. «Барана забили, – тоскливо подумал Чжоу Фан, – наверное, празднуют. У них семья».
Он представил себя въезжающим в Кульджу на приглянувшемся Каракуле. Вокруг расцветут пагоды, стеснительные девушки разулыбаются при виде красавца в высокой войлочной шапке, из‐под которой не видать лопоухости, старики будут смотреть с гордостью и немножко с завистью. Воодушевленный нарисованными перспективами, Чжоу Фан не заметил, что ноги сами его привели к жилищу Глафиры. Окна маленького домика неприветливо темнели. Никого нет.
– Тебе чаво? – Сзади бесшумно подобралась Аксинья Степановна.
– Здластвуй. – Он вежливо поклонился.
– И тебе не хворать. Глашку ищешь? Нет ее дома. Не пришла еще. Куда запропала? – В голосе матери слышалась тревога. – Ты не знаешь, случаем?
– Неть, неть, неть, – замотал головой несчастный, понявший едва половину сказанного.
– Что «неть»? Не знаешь? Не Глашку ищешь? А кого?
– Гляся. Неть. Я посла.
– Ну иди. – Аксинья Степановна громко чавкнула калиткой, и через несколько минут в окне загорелась лампа.
Ближний конец села заканчивался княжеской усадьбой с опахалом пышного фонаря, с беспечно распахнутыми воротами, перед которыми всегда кто‐нибудь толкался. А ему сейчас свидетелей не хотелось, мечты нужно проживать в одиночестве. Чжоу Фан развернулся и побежал в другой конец села, где сиреневые сумерки окончательно превратились в чернила.
…В Кульдже он станет правой рукой Сунь Чиана, тот, виноватясь, выдаст лишек доверия авансом. А потом… потом, кажется, надо возвращаться сюда, в Новоникольское. Как же можно долго жить без Солнца?
Чжоу Фан спустился с ненастоящего Каракула, шествующего по ненастоящей Кульдже, на берег
