быстро перенял убеждение, что именно его страна должна первой использовать дар гениев в управлении миром. При таком количестве радикальных перемен как еще им управлять? Что, если вперед вырвется какая-нибудь деспотичная, несвободная культура?..
Содрогавшийся от воспоминаний о том, как плохо жить в тупой системе, Никки легко поддавался внушению.
И даже не возражал против процедуры взятия образцов мозжечковой ткани два раза в год, которой подвергались все учащиеся. (Слово «учащийся» Никки начал брать в кавычки много позже, когда стал считать себя и других «заключенными».) Образец брали с помощью микрозонда, объем пробы не превышал пятидесяти клеток.
Никки до благоговейного трепета восхищала целеустремленность биологов, работавших в группе неприметных зданий, расположенной в восточной части кампуса. Непроницаемый барьер, окружавший их работу, немного его настораживал, но стоявшая перед ними цель представлялась похвальной. Трансплантация органов – сердца, почек, легких – и раньше была для ученых обычным делом, как замена запчастей для автомеханика. Теперь же они преследовали куда более амбициозные цели: замену рук и ног в комплекте с сенсорными и моторными функциями, возвращение зрения слепым, гестацию эмбрионов в пробирке. Никки и прежде бросалась в глаза набранная жирным шрифтом реклама «КУПИТЕ ПУПСИКА!» и «ВАШ АБОРТ – НАШ САППОРТ!». Но только в Пареломе впервые своими глазами увидел государственный грузовик, доставляющий останки нежеланных, так и не родившихся младенцев.
Это открытие немного его обескуражило, однако он без труда убедил себя, что неродившихся детей лучше привозить сюда для нужд науки, чем сжигать в больничном крематории.
И все-таки после этого открытия проклюнувшийся было интерес к генетике несколько угас. Разумеется, охлаждение могло произойти по чистой случайности. Никки почти все время тратил на пополнение незаконченного представления о современном мире, жадно глотая сведения из области истории, социологии, политической географии, сравнительного религиоведения, лингвистики и литературы всех жанров. Учителя были довольны, другие учащиеся завидовали. У них на глазах рос счастливчик, которому прочили большое будущее.
Несколько выпускников Парелома уже работали во внешнем мире. Их было мало. На то, чтобы довести число учащихся до семисот с лишним, ушло девять лет. Приличную часть первоначальных усилий пришлось списать по методу проб и ошибок как раз на ошибки, что неизбежно бывает, когда система нова и радикальна. Теперь все это было в прошлом. Иногда ненадолго приезжал выпускник прежних лет мужского или женского пола, выражал приятное удивление по поводу слаженности, с которой работало заведение, и рассказывал наполовину грустные, наполовину веселые истории о промахах, которые он или она наблюдали во время учебы. Большинство ошибок были связаны с первоначальным предположением, будто людям, чтобы действовать с максимальной эффективностью, обязательно
