шаги. Молодой худощавый парень в очках, держа в одной руке коробку с тортом, а в другой – цветы, приближался к подъезду. Поднявшись по ступенькам, он нажал на домофоне те же кнопки, что и упитанный хозяин джипа: «девять» и «восемь». Раздалось пиликанье.
– Аллё! – ответил недовольный голос.
– Катя, здравствуй, это Никита.
– Какой ещё Никита? – недовольства в голосе заметно прибавилось. – Никит – вагон.
Катя была права. Носить имя Никита для парня, рождённого в конце девяностых в обычном русском городе, значило практически не носить никакого. Худощавый очкарик вздохнул. Когда он оканчивал школу, в классе из десяти парней трое – были Никитами, ещё трое – Данилами. Остальным же повезло, они носили менее популярные имена.
– Ну… Мы с тобой по интернету переписывались, – робко пытался объяснить молодой человек. – Потом в кафе были ещё.
– А, этот… – в голосе зазвучало ещё и разочарование.
– Ты меня приглашала, Кать.
– А… Ну да. Но, понимаешь, тут такое дело. Короче, я не могу сегодня.
– Может, тогда на выходных.
– И на выходных – тоже. Слушай, занята я, короче. Давай, пока.
– Пока.
Молодой человек медленно спустился с крыльца. На его бледном лице бродила тень смятения. Казалось, парню очень хочется громко закричать, выругаться, но он не мог. Мешало присутствие Сони и трёх старух, сидящих в рядок на лавочке.
– Действуй, ну! – прошипела Генриетта, покосившись на Роксолану.
– Не командуй. Без тебя знаю, – ответила Шутница и щёлкнула пальцами.
Парень, взяв ненужные уже букет и торт в одну руку, полез другой в карман. Достав платок, он принялся вытирать пот со лба, не глядя под ноги. Споткнувшись об невесть откуда взявшийся на дороге камень, парень пошатнулся. Некоторое время он отчаянно размахивал руками, пытаясь сохранить равновесие. И ему это почти удалось, когда зеленоглазая ведьма щёлкнула пальцами второй раз. Бедняга рухнул на землю, угодив одним локтем прямиком в злосчастный торт.
– Ой, мамочки! – вскрикнула Соня. Вскочив со скамейки, она подбежала к лежащему на земле незнакомцу. – Вы целы? – взволнованно спросила девушка, помогая ему подняться. – Ничего себе не сломали?
– Не сломал, – проворчал парень, поднимаясь на ноги. – Раздавил только. Торт. – И невольно расплылся в простодушной, детской улыбке.
– Ой! – всплеснула руками Соня. – Да вы пиджак весь перепачкали и рубашку.
– А, ерунда! – ответил парень. – В темноте не видно.
– Какая же ерунда? – не согласилась девушка. – Никакая даже не ерунда! Вы такой красивый были в этом костюме, с цветами… А теперь – весь в торте. Пойдёмте, я застираю. Это недолго. А пока вещи сохнут, чаю попьём. Пойдёмте? Родители дома, но они у меня добрые и очень гостеприимные. Пойдёмте?
– Да неудобно как-то… – пробубнил молодой человек, критически оглядывая свою одежду.
– Вот это и правда – ерунда! –
