много фонтанов, вода поступала в дома по трубам и обеспечивала работу канализации. Правда, канализационные отверстия были не везде: когда женщины приблизились к портовому кварталу у Золотого Рога, им пришлось переступать через кучи мусора, дома здесь не походили на дворцы, да и обитатели – портовые рабочие, грузчики, проститутки, моряки – выглядели далеко не презентабельно. Но у самого порта стояли мощные стены, защищавшие столицу, на башнях несли службу военные в блестящих шлемах, а большая гавань залива была запружена судами, мачты которых напоминали густой лес. Здесь, как всегда, царила не прекращавшаяся во время судоходства суета.
Светорада быстро определила, где находится прибывший из Херсонеса корабль, даже понаблюдала за его разгрузкой. Дорофее не нравилось в порту, ей претили дерзкие взгляды и шутки моряков. Вскоре она стала просить Светораду уйти отсюда, ныла, что уже проголодалась. Чтобы успокоить наставницу, княжна дала знак Силе, и тот купил для нее жареных каштанов, которые готовили тут на противнях монахи из соседней обители. Их поливали медом или оливковым маслом, как было принято в Константинополе, однако древлянин Сила не представлял себе, как можно есть такую гадость.
– Вот если бы конопляным маслицем умастить душистую краюху хлеба, – мечтательно произнес он, – а еще чуток присолить, да с лучком зеленым. Мммм… – Он даже прикрыл от удовольствия глаза.
Светорада тут же подхватила его мысль: мол, а если хлеб такой пышный и душистый, как на Руси пекут, да с трещинками на корочке, а не как эти плоские пресные лепешки, какие тут продают, то… Они поговорили по-славянски, как на Днепре говорят, затем понимающе переглянулись и кивнули друг другу – госпожа и ее охранник-раб. Оба поняли, что думают об одном и том же.
Светорада повернулась к Дорофее и сказала, что отпускает служанок с покупками домой, а они с Силой наймут в порту лодку и отправятся за городскую стену, в предместье Святого Маманта, где обычно селились прибывшие из Руси гости. Однако Дорофея неожиданно встрепенулась и тоже выразила желание отправиться с ними.
– За корчмарем Фокой соскучилась, не иначе, – хитро подмигнул госпоже Сила.
Светорада улыбнулась, видя, как просияло смуглое личико ее солидной наставницы. Этот русский Фока, содержавший довольно приличную корчму в предместье Святого Маманта, давно жил в Константинополе. Но и считая себя уже ромеем, он не порывал связей с земляками. Свое славянское имя он давно забыл, и для всех был просто Фока из предместья. Корчмарь умел ладить со всяким, а строгую Дорофею обхаживал в столь игриво-веселой манере, что почтенная матрона, кажется, немного влюбилась в него. Она никогда не пеняла госпоже, если у той вдруг возникало желание отправиться в предместье, где селились русы. А такое бывало не единожды. Светораду, привыкшую к роскошной жизни, вдруг обуревала тоска по своим, начинали мучить воспоминания о прошлой жизни, о ее прекрасной былой любви… Тогда ей хотелось услышать славянскую речь, побывать среди русов, наконец, просто отведать
