предвкушая, что ему дадут эти «уши», как он называл любимое на Днепре славянское блюдо.
– А вам, может, еще и кашу с молоком подать? – тут же справился у Светорады корчмарь. – Гречневую, рассыпчатую, с маслом и медом.
Опытный корчмарь Фока понимал, кто из этой троицы главный и кому прежде всего следует угодить. Он знал в городе нескольких славянских красавиц, весьма неплохо устроившихся под благословенным небом Константинополя. Ведь иную русскую деву могли и в цепях привезти, чтобы выставить на рынке рабов, а потом, глядишь, она уже в шелках разгуливает. Славянские красавицы тут ценились, к ним относились, как к достойной драгоценности, и девы начинали важничать. И все равно то одна, то иная зайдет в предместье Святого Маманта в корчму Фоки. Некоторые выспрашивали новости у русских торговых гостей, другие пытались весточку отправить, но чаще просто приходили отведать привычной стряпни да перемолвиться словечком на родном языке. Иные даже сами начинали делиться своей историей – кто с грустью, а кто и похваляясь. Но только не эта красавица Янтарная. Фока давно выведал, под чьим покровительством живет эта молодка в Царьграде, но сама она ничего не рассказывала о себе. А он и не докучал. Расплачиваются с ним щедро – большего и не надо!
Когда мальчик-слуга поставил перед княжной миску с горячей кашей, она только ахнула. Гречневая! Как же давно она ее не едала! Вкуснотища да и только!
Через время Светорада отметила, что Фока не подсел к ним за столик, как обычно, не попытался завести беседу, шутливо затрагивая Дорофею, а тут же поспешил к сидевшим в стороне русам, да и сам выглядел каким-то озабоченным. Даже на нежные улыбки Дорофеи не реагировал. Наставница вскоре обижено засопела, сидела, размешивая в миске кашу с молоком. Отчего-то молоко не считалось у ромеев лакомством. Молоко – это продукт для изготовления масла и сыра, а то и для дорогих косметических средств, а вот сам продукт в чистом виде в Царьграде не больно жаловали. Пища для бедняков говорили.
Фока по-прежнему то выходил куда-то, то поднимался на второй этаж или опять спускался во двор корчмы, но общался только с группой гостей-купцов, которые сидели за длинным столом под одной из лестниц и о чем-то негромко переговаривались.
Светорада присмотрелась к этим русам. Они выглядели как обычные гости с Руси – бородатые, в вышитых узорами-оберегами рубахах. С ними были и варяги, каких часто нанимали для охраны русских торговцев в дороге. А еще Светорада обратила внимание, что среди приезжих сидела баба, вернее девка, но не из тех разбитных служанок, к чьим услугам за плату порой прибегали приезжие, а вполне достойная девица, даже красивая: высокая, большеглазая, румяная, с длинной русой косой на плече. Славянка по виду, да и ее светлая рубаха с вышивкой на предплечьях тоже была не местного кроя, как и темная запашная юбка на бедрах. Привлекательная особа, может, только на придирчивый вкус Светорады крупновата. Подле нее сидел варяг, лицо которого показалось Светораде знакомым. Как же, видела его и ранее в эргастирии Фоки, когда
