Он разлился по ее телу, приятным теплом вспыхнул в ее лоне и горячечной волной прокатился по животу, по ногам, вспыхнул и в груди, которая вдруг стала такой чувствительной, что даже трущаяся о соски ткань рубахи вызывала волнение и истому. Голова была непривычно легкой, княжна тряхнула ею, сбрасывая нарядную повязку, наслаждаясь свободой рассыпавшихся по плечам волос.
Ей было жарко, и Светорада жадно облизнула языком пересохшие губы. Они горели, но не от жажды а от волнующего нетерпения. О, как ей захотелось, чтобы к ее устам прикоснулись… чтобы приникли и ласкали их! Ее даже качнуло в сторону прошедшего мимо мужчины. О да это же сам посадник! Обычно Светорада несколько робела перед ним, а тут проводила таким взглядом, словно только сейчас заметила, какая мощная и коренастая у Путяты фигура. Подумалось сколько же в нем силы! Мужской силы и крепости. И словно завороженная княжна шагнула следом.
Рядом опять возник Скафти, смеялся, подходя, веселый, растрепанный, рубаха на груди расшнурована и видна его сильная мускулистая грудь. Светорада протянула руку, желая коснуться его там, у самого сердца. Но Скафти не понял, просто словил ее кисть, увлек к кострам, где все плясали и смеялись.
Светорада подчинилась, смеясь и не понимая, что с ней происходит. И, когда Скафти поднял ее и закружил, ей показалось, что она сама вспорхнула, став легкой, почти невесомой в его сильных руках. Но особенно сладостно стало, когда он опустил ее, все еще не разжимая рук, и Света оказалась в кольце его объятий. Но когда сама обняла его, Скафти неожиданно отпрянул. Посмотрел пытливо:
– Когда это ты успела так охмелеть, моя сладкая калина пряжи?
– Сладкая? А вот ты попробуй меня на вкус, – смеялась Светорада, подставляя ему свои пухлые губы. Чувствовала, как он напряжен, и сама едва не сходила с ума от нестерпимого горячего желания обнять его, прильнуть к сильному мужскому телу…
Но Скафти повел ее в кострам. Его силуэт то возникал перед ней на фоне огня, то растворялся во мраке и Светорада хватала его за руку, такую сильную, увлекающую. Ей хотелось, чтобы он увел ее куда угодно, чтобы заставил подчиняться!..
У костром молодежь совершала прыжки через огонь. Считалось, что священное пламя огней купальской ночи очищает от хворей и несет благость. В эту ночь дозволялось все, и в этом не было ни греха, ни темных помыслов, ни злых страстей, а только радость и любовь. Светорада сияющими глазами смотрела, как пары, взявшись за руки, визжа и хохоча, взлетают над кострами, как взлетают подолы, мелькают быстрые ноги, развеваются в свете огней волосы.
Откуда-то вновь появился Усмар, протянул руку, приглашая прыгнуть с ним через костер. Света и пошла бы, да Скафти не пустил. Если прыгать, то только с ним, сказал. И стал увлекать ее, а Усмар застыл, глядя растерянно и почти несчастно.
Светораду тянуло к огню, как ночную бабочку к свету. Она чувствовала в себе некую сводящую с ума беспечность. Эх, была не была! Они разбежались и взлетели. Прыжок был
