может же она помнить все детали обычного скучноватого вечера пятницы. К тому же она в шоке. Ее парня убили. Умей она получше плакать, она бы сейчас выдавила несколько слезинок, чтобы заставить маму прекратить разговор.
– Разумеется, я ей верю, – спокойно сказала Ванья, – но Лиза была последней из известных нам людей, видевших Рогера тем вечером. Важно, чтобы мы правильно установили все детали. – Ванья отодвинула свой стул. – Впрочем, я ухожу. Вы можете отправляться в школу и на работу.
– Я работаю только несколько часов в неделю в приходе. Но это на общественных началах.
Домохозяйка. Это объясняет безупречность дома. По крайней мере в отношении уборки.
Ванья достала визитную карточку и протянула ее Лизе. При этом она так долго не отрывала пальца, что Лизе пришлось поднять глаза и встретиться с ней взглядом.
– Позвони, если вспомнишь что-нибудь, чего не рассказала о пятнице. – Ванья переключилась на Анн-Шарлотт: – Я найду дорогу. Продолжайте завтракать.
Покинув кухню, Ванья вышла из дома и поехала обратно в отделение. По пути она думала об убитом мальчике, и ей пришла в голову мысль, которая ее слегка огорчила и от которой ей стало не по себе.
Она пока не встретила никого, кто бы казался особенно опечаленным и расстроенным смертью Рогера.
9
Фредрик думал, что это займет десять минут. Максимум. Зайти, рассказать все полиции, выйти. Об исчезновении Рогера он, конечно, знал. Все в школе об этом только и говорили. В гимназии Рунеберга, пожалуй, еще никогда так много о Рогере не говорили. Никогда не уделяли ему столько внимания. А вчера, после того как его нашли, сразу организовали дежурство психологов, и люди, которые плевать хотели на Рогера в то недолгое время, что он с ними учился, со слезами на глазах отпрашивались с уроков, и сидели по группам взявшись за руки, и тихими голосами обменивались светлыми воспоминаниями.
Фредрик Рогера не знал и в общем-то его не оплакивал. Они встречались в коридорах – знакомое лицо, не более. Фредрик мог откровенно признаться, что с тех пор, как Рогер осенью ушел из их гимназии, ни разу о нем даже не вспомнил. Но сейчас прибыло местное телевидение, и несколько девчонок из их класса, которые не стали бы разговаривать с Рогером, даже будь он последним парнем на Земле, зажгли свечи и положили цветы возле ворот на футбольном поле перед школой.
Может, это благородно? Может, это знак того, что сочувствие и человечность все-таки существуют? Вероятно, Фредрик циничен, раз он видит только фальшь и способ использовать трагическое событие для привлечения внимания к самому себе и своим делам. Воспользоваться случаем и заполнить некую неопределенную пустоту.
Ощутить сопричастность.
Испытать какие-то чувства.
Он помнил, как они на уроке обществоведения рассматривали фотографии из универмага «НК» в Стокгольме, когда убили Анну Линд[6]. Горы цветов. Фредрик заинтересовался уже тогда. Откуда она берется? Потребность оплакивать людей, которых ты не
Анна Линд – министр иностранных дел Швеции, была убита средь бела дня в универмаге «НК» в Стокгольме в 2003 году.
