Одиссей…
Пыхалов вырвал страничку, наклонил голову и быстро заработал на ключе. Карандаш снова зажат в зубах…
– Собирайся, – сказал Горстин через минуту, поднимаясь, – И догоняй…
…Берег раскачивался перед глазами, скалы ходили ходуном, подпрыгивая в низкое небо, верёвка резала ладонь, вещмешок давил на спину и плечи. Внимание разделено между тем, куда ставить ногу и тем, что впереди – через пролив. Радист догнал их, когда до воды оставалось не больше ста метров.
– Смени, – приказал Горстин. Пыхалов перехватил верёвку, – Вперёд ребята. Ориентир – расщелина с кустами…
Горстин наддал, уклоняясь к югу, чувствуя затылком тяжёлый снайперский взгляд. Он намеренно выводил группу поодаль от места к которому пробирался сейчас, напрягая все мускулы и привычно сохраняя равновесие, а взгляд у же ловил бело-серое, измочаленное, словно старый матрас. На ходу он перекинул ППС наизготовку. И почти сразу понял – оружие не потребуется. А потом нервные импульсы донесли до сознания то, что видели глаза.
Капитан сбился с шага, в грудь толкнуло, словно он плашмя упал в воду, голова дёрнулась. Мучительными усилиями он пытался сокращать межрёберные мышцы, чтобы набрать воздуха полную грудь и вытолкнуть наружу молча, без крика…
Потом повернулся и на ватных ногах, задыхаясь, побежал к группе, прогоняя видение того, что когда-то было человеком: размозжённую о камни, остриженную клочками, голову; плечи с костлявыми лопатками, выпирающими под остатками полосатой лагерной робы, словно обрубки ангельских крыльев; руку, застрявшую в камнях, с непомерно большой кистью и растопыренными пальцами-веточками, что растягивали морщинистые перепонки; рёбра с прилипшей кожей; тазовые кости – непомерно широкие; перекрученные ниже колен голени, словно жгут мокрого белья, и сросшиеся в гигантский плавник, деформированные ступни…
Разведчики спустили лодку на воду, стоят по колено в набегающих волнах.
Гиревой нагнулся, удерживая лодку на месте за резиновый борт, он выглядит удивлённым. В бороде товарища Харри образовался провал, а мохнатые брови ползут вверх, словно две жирные гусеницы. Лицо Яна походит на створный знак: белое, с неровным мазком перекошенного рта. Пыхалов с уродливым наростом рации на спине смотрит озадаченно, словно двоечник у доски.
Архип почти добежал до них, когда с другого берега ветер донёс частое стрекотание автоматов и сдвоенный грохот гранатных разрывов…
***
Фьорд Нордхейм-Лааме, объект «Глубина 45», 27 апреля 1945 г. 09:25
Стрельба оборвалась, когда лодка разведчиков развернулась на входе в заливчик.
– Наддали! – скомандовал Горстин.
Останавливаться поздно. Тишина означала одно из двух: либо передовая группа погибла, либо, после первого столкновения, наступила короткая передышка – прикидывают с обеих сторон, оценивают: кто, какими силами, что дальше?
Медлить в обоих случаях нельзя. Разведчики
