У нас был парень, который утонул во время рыбалки в округе Аростук, возле одного из городишек, которые обозначены далеко не на всех картах. Он перебрал пива и булькнул с лодки. Приятели двое суток вытаскивали его из этой глуши, и вы догадываетесь, во что он превратился. Потом его отослали домой в Грэнд-Фоллс, штат Миннесота, и ошиблись. Сначала он попал в Майами, потом в Де-Мойн, потом в Фарго в северной Дакоте. Наконец кто-то смекнул, но к тому времени прошло уже три дня. Парень был черный и вонял, как протухшая свинина. Шестерым носильщикам стало плохо.
Голос на другом конце провода рассмеялся.
Луис закрыл глаза и сказал:
– Хорошо, спасибо.
– Могу дать вам домашний телефон доктора Ринсвика, если хотите, но он по утрам обычно играет в гольф в Ороно.
– Нет, не надо. – Луис повесил трубку.
«Пора кончать с этим, – подумал он. – Когда тебе снился этот дурацкий сон, тело Паскоу лежало в Бергенфилде. И все, нечего больше об этом думать».
Пока он ехал домой, у него появилось очень простое объяснение грязных следов на постели.
Это единичный случай хождения во сне, вызванный нервным шоком от смерти студента на его глазах в первый же день работы.
Это объяснило все. Сон казался таким реальным потому, что большая часть его и было реальной, ворс ковра, роса, сухая ветка, оцарапавшая ему руку. Это объясняло и то, что Паскоу смог пройти через дверь, а он нет.
В голове у него встала картина, как Рэчел ночью сходит вниз и застает его колотящимся в закрытую дверь в попытке пройти сквозь нее. Мысль вызвала у него усмешку. Это само по себе уже плохо.
С помощью этой гипотезы он мог объяснить и причины столь странного сна – и сделал это с облегчением. Он отправился на Кладбище домашних животных из-за того, что оно было в его сознании связано с ближайшим по времени стрессом. Это была причина серьезной ссоры с женой… И еще, думал он с растущим чувством освобождения, связанная с первым постижением его дочерью идеи смерти, что в его подсознании как-то соединилось со смертью его первого пациента.
«Чертовски удачно я вернулся домой – даже не помню, как это произошло. Должно быть, дошел на автопилоте».
Действительно, удачно. Он представил, как просыпается возле могилы кота Смэки, растерянный, мокрый от росы и, возможно, обделавшийся от страха, а Рэчел ищет его.
Но все, с этим покончено.
«Вот и все, – подумал Луис с невероятным облегчением. – Слушай, а как же быть с тем, что он говорил, когда умирал?» Но он быстро отогнал эту мысль.
Вечером, пока Рэчел гладила, а Элли с Гэджем сидели у телевизора, захваченные «Маппет-шоу», Луис сказал, что хочет пройтись подышать воздухом.
– Ты вернешься помочь мне уложить Гэджа? – спросила Рэчел, не поднимая глаз от утюга. – Ты же знаешь, он лучше засыпает с тобой.
– Конечно.
– Ты куда, папа? – спросила Элли, не отрываясь от телевизора, где миссис Пигги готовилась залепить в глаз Кермиту.
– Недалеко,
