– выдохнула притворно и одновременно с этим по-детски невинно Амалия, зная, что Ролан не имел никакого представления о степени ее доступа к информации, который совершенно точно был выше, чем у всех остальных коллег за исключением коменданта Лема. – Значит, мы с вами будем дожидаться особых указаний, – закончила удовлетворенно девушка.
Между героями в грязных халатах вновь повисло многозначительное молчание, прерываемое приглушенным гулом техники, а отдаленный рокот сирен противовоздушной обороны погружающейся в хаос Цуркавицы отозвался эхом минувших дней, однако им обоим вдруг показалось, что все это в тени чудесного сада не имеет знания, как и их запятнанное кровью прошлое.
– И еще об одном, Амалия, – выговорил тяжело Ролан, прервав неловкое для обоих молчание, будто бы в эту минуту он должен был произнести что-то необычайно важное, на что они не могли решиться когда-то давно.
Неизменно холодная Розенвуд с интересом уставилась на героя парой своих кровавых глаз и, держа одну из своих тонких рук в кармане халата, спросила напрямую:
– О чем же, доктор Сарджерт?
Пространная сцена вдруг показалось мужчине настолько забавной, словно бы они вновь оказались глупыми детьми и не знали своих желаний, что ему стоило больших усилий воздержаться от приступа смеха. Следом Ролан вновь поймал себя на мысли, что его разум перестал различать между собой объективную реальность и порожденный воспаленным сознанием полубезумный бред.
– Ампула с ядом, – напомнил о своей просьбе переданной Амалии через ассистента Сарджерт, намереваясь избрать свою смерть самостоятельно. – Даже своей смертью хочу разочаровать господина коменданта, что теперь отсчитывается лишь самому себе и лично дьяволу.
– Полагаю, у нас еще осталось немного времени. Успеем насладиться морем в закатном зареве, – уклончиво ответила девушка, локоны ее длинных серебристых волос ложились небрежно на хрупкие плечи. – Встретимся у смотровой площадки позднее и теперь без твоего очаровательного ассистента, Алена, – предложила властно доктор Розенвуд, упомянув укоризненно юного помощника Сарджерта.
– Пожалуй, соглашусь, – сдался Ролан, листва пышных деревьев в саду зашелестела печально, знаменуя окончание разговора, в котором оба так и не решили снять с лиц театральные маски.
Герои расстались. Формально являющийся начальником института Сарджерт остался неподвижен и в тени старых деревьев наблюдал увлеченно за удаляющейся фигурой доктора Амалии Розенвуд, он знал, что ей, равно как и ее коллегам, уже не суждено покинуть живыми территорию комплекса. Ролан также допускал, что руководство головного института ввиду невозможности эвакуации уже списало их со счетов, распорядившись расстрелять весь научный персонал ради призрачной надежды сокрыть от мировой общественности все, чем занимались в этих застенках.
– Тот сотканный
