более не существует: османы рвутся к лону империи через протекторат Болгарии, не встречая никакого сопротивления, кроме цветочных венков и хвалебных возгласов. Должно быть, покоренные народы видят в них освободителей, в которых они когда-то разглядели солдата Австро-Венгерской империи. – Усталый мужчина в грязном халате держал одну ладонь на спусковом крючке детонатора безотрывно, ловля себя на мысли, что мечтает только допустить осечку и незаметно для себя, наконец, завершить пребывания в неопределенности, подорвав «Сант-Гофф». – Выходит, что, как и говорил об этом много лет назад ныне покойный доктор Кравец, балканский цикл не дает сбоев: одни войны сменяют другие, очередные освободители становятся вдруг безжалостными угнетателями, отомстить которым ради преданной забвению исторической правде становится благим делом, и вспыхивает новая бойня…
Внезапно до героя донеслись отголоски приятного музыкального мотива, записанного на виниловую пластинку, что сейчас вращалась под иглой граммофона, через огромную трубу наполняя мелодией холодные залы трапезной, напоминающей судовой камбуз и ресторан одновременно, хотя обслугу уже благополучно выдворили за территорию комплекса.
Ролан оставил позади сразу несколько коридоров, что мимо хранилищ и резервных подстанций тянулись к лестничным шахтам номерованных корпусов, и выбросил окурок, когда внезапно перед ним показались сразу несколько фигур офицеров в синих кителях тайной полиции. Они праздно распивали из бокалов золотистое шампанское и предпочли оставить появление героя без внимания, самый пьяный из них, словно бы уподобляясь доктору Сарджерту, держал ладонь на кобуре с крупнокалиберным пистолетом.
– Читать им нотации, значит приговорить себя к расстрелу, – пронеслось в мыслях мужчины, что даже в новой должности не имел представления, каким образом на территорию объекта проникли посторонние. Вероятно, полицейские в парадных одеждах, словно бы готовясь снизойти в ад с должным пафосом, оказались в обширных галереях «Сант-Гофф» с позволения коменданта.
– Майор Лем в прощальном жесте подыскал приближенным билеты в самое безопасное место во всей Цуркавице, полагая, что османские стервятники берегут институт для визита свиты великого султана, – заключил отстраненно Ролан, пока пьяные офицеры за его спиной вели беззаботную беседу, один из них в нелепой фуражке и с усами на манер гусарских с рвением бывалого знатока рассуждал об особенностях охоты на кабанов в венгерских угодьях у притоков Дуная.
Немногословный высокомерно доктор оставил сцену, комментарии офицера в адрес будапештских угодий и занятый стерильным мраком коридор, ведущий в залы пятого центра экспериментальной неврологии, когда записанная на грампластинке мелодия стала отчетливее и громче, заглушая гул вентиляционной системы и глухое эхо монотонных шагов героя. Слепляющий свет больничных ламп на потолке пронизывал кафель
