укрыться от этого взгляда, но в этот раз решаю стойко принять удар.
– Фиантен не истребимы, – бросаю гордо, и сама дивлюсь жесткости в голосе, – потому что люди должны знать правду. Правду о том, что на самом деле их боги – главные враги.
Ох, Элая, ты сейчас договоришься. Керан еще ближе двинулся, одной рукой обхватывая оба мои запястья, а второй сжимая золотую птицу у меня на груди.
– Вот, – и он сжал золотой кулон у себя в ладони, – единственный виновник всех несчастий этого мира. Ты та, кто привел тьму, кто начал войну, из-за которой пришли темные твари. Была бы моя воля – я бы сделал так, – и его руки тянутся уже к моей шее, – не понимаю, что могло остановить меня в тот раз… Ведь ты всего лишь нечисть, убивающая людей, приносящая страдание.
Ледяная зелень исчезла, ее поглотил черный зрачок. Керан склонил голову, так что белые пряди сверкнули в тусклом свете комнаты. Внутри же меня зарождался жар и азарт. Словно я стою на краю обрыва и вот-вот упаду в бездонную пропасть. Его холодное лицо так близко, как и тогда в лесу, но теперь глаза не выглядят столь мертвенно безжизненно, в них била ключом горячая ненависть и еще что-то. В неосознанном порыве разгадать эту эмоцию Керана, тянусь к нему и шепчу прямо в горячие губы, не отрывая взгляда:
– Ну так попробуй, – голова кружится, а сердце бьется как сумасшедшее. Что я делаю? – Заверши то, что хотел тогда… Давай, Керан…
Керан замер, он так близко, что я ощущаю каждый его вздох, вижу, как напряглись крепкие мышцы на груди и плечах. Я и сама не могу отвести от него взгляд. Напряжение, темное, неотвратимое, растет между нами, словно в грозу.
– Ты останешься здесь, – выдыхает он, отшатываясь, – и король сам определит твою участь.
Быстро поворачивается к дверям.
– Просто отлично, – бросаю ему в спину, – главное, с обедом не опаздывайте.
Бедная дверь едва не разлетелась в щепки, так громко Керан захлопнул ее, через мгновение послышался звук замка.
Обреченно опускаюсь обратно на жесткий матрас.
– Ну что ж, Элая, теперь ты узница.
Глава тринадцатая
Густая чернильная ночь легла на Клерстар, заползая в самые сокровенные уголки, яростно гася любой свет.
Я все ждала, когда же принесут еды, ну или на худой конец воды, но дверь так и не отворилась. В животе неприятно гудело, голова пульсировала. Наконец, оставив пустые надежды, опускаюсь на кровать и долго смотрю на танцующее пламя одинокой свечи. Мысли не давали покоя, прогоняя сон, вновь и вновь возвращая в святилище перед пятью белоснежными статуями богов.
– Неужели это правда? – шепчу в полголоса, накрывая рукой уставшие глаза. – Неужели Фиантен желали уничтожения пяти богов? Поэтому их прокляли? Поэтому они считаются врагами?
Тоска по моему замку, по совам, по тихим уголкам, по печальному саду росла все сильней, была моя воля, я бы открыла ставни и бросилась прочь. Чего хочет от меня бургомистр и этот замороженный вестник
