безразличием к угрозе смерти. Один из пациентов моего коллеги как-то сказал ему: «Знай же, господин, если этого не будет, зачем тогда жить». Я подавил желание сообщить об этой их особенности, не желая в разговоре с посторонним касаться такой деликатной темы. Однако сделал и кое-что посерьезнее: отвлек внимание от продолжения мыслей, которые у меня могли подсоединиться к теме «Смерть и сексуальность». Дело в том, что тогда я пребывал под впечатлением от известия, полученного несколькими неделями ранее во время остановки в Трафое[3]. Один пациент, доставивший мне много хлопот, покончил с собой по причине неизлечимого полового недуга. Я совершенно уверен, что в ходе той поездки в Герцеговину это печальное событие и все с ним связанное не всплывало в осознанной памяти. И все же созвучие Трафой – Больтраффио подвигло меня предположить, что в тот момент это смутное воспоминание подействовало на меня вопреки моему намерению отвлечься от него.
г) Больше я не мог воспринимать забывание фамилии Синьорелли как простую случайность и обязан был признать влияние в ходе него некоего мотива, точнее говоря, мотивов, побудивших меня воздержаться от сообщения моих мыслей (о нравах турок и т. д.), а затем подвигших исключить из процесса осознания примыкающие соображения, которые довели бы меня до известия, полученного в Трафое. Итак, я намеревался что-то забыть и вытеснил это[4]. Правда, это касалось чего-то отличного от фамилии создателя фресок в Орвието, но этому другому удалось установить ассоциативную связь с этой фамилией, так что мое волевое усилие не достигло цели и вопреки своей воле я забыл одно, тогда как хотел вычеркнуть из памяти другое. Нежелание восстанавливать в памяти оказалось направлено против одной части содержимого памяти, неспособность же припомнить выступала против другой. Очевидно, было бы гораздо проще, если бы нежелание и неспособность вспоминать относились бы к одному и тому же содержанию. После этого разъяснения даже имена-подмены больше не кажутся мне непредсказуемыми. Они напоминают мне (будучи своеобразным компромиссом) в равной мере о том, что я забыл, и о том, что хочу припомнить, и демонстрируют, что мое намерение нечто забыть не вполне удалось, но и не завершилось полной неудачей.
д) Весьма необычен вид связи, установившейся между отыскиваемым именем и вытесненной темой разговора (о смерти, сексуальности и т. д.), в котором встречались названия Босния, Герцеговина, Трафой. Предложенная далее схема (повторяющая таковую из статьи 1898 г.) призвана сделать эту связь наглядной.
В схеме фамилия Signorelli (Синьорелли) разделена на две части. Одна пара слогов (elli) повторена без изменений в фамилии-подмене (Botticelli). Другая же пара Signor в результате перевода на Herr (оба слова означают «господин») вступает в два неодинаковых отношения со словами, встречающимися в вытесненной теме беседы (Herr и Herzegowina), и в итоге становится недоступной для припоминания. Замена этой части фамилии происходила как бы путем
Трафой – небольшая деревушка в Тироле (Австрия).
…
