эта редкость у демона?!
– …Иначе ты сдохнешь от жары, – совершенно равнодушно закончил мужчина и пошел прочь.
А Ильва шлепнулась на задницу, негнущимися пальцами сгребая подачку. То есть подарок.
Ужасно хотелось швырнуть его обратно мужчине. Только вряд ли бы демон оценил.
Зажав в пальцах украшения, Ильва поднялась и мелким шагом посеменила к висевшему на крючке полотенцу. Надо вытереться. А потом одеться наконец и, может, хотя бы ненадолго скрыться от прожигавшего насквозь взгляда.
Но демон не собирался облегчать ей задачу.
Внимательно следил за каждым движением, а после того, как она справилась с платьем – ох, какое счастье, что оно обычное, в котором ходили слуги! – жестом велел подойти ближе.
Ноги отказывались слушаться, но Ильва исполнила приказ.
Терпение мужчины на исходе. Она видела, как иногда вздрагивают крылья хищного, с легкой горбинкой, носа, а белки глаз наливаются тьмой, оттеняя алую радужку.
– П-простите, господин, – прошептала, едва ли соображая, за что извиняется.
Мужчина лишь хмыкнул.
– Очень скоро тебя ждет первый больной. И не надейся, что будет легко…
Ильва пошатнулась. Ох, как зло звучит его голос!
– …Но ты всегда можешь отказаться, северянка, – крепко перехватывает за подбородок, вынуждая запрокинуть голову. – И, возможно, в первый раз я буду нежен.
Вдоль позвоночника промаршировал табун мурашек. И это было не возбуждение.
– Я-я… – залепетала, не зная, как начать.
Но демон и не дал – оттолкнул в сторону.
– Обувайся, живо. Есть будешь вместе со слугами.
***
(В то же время, окраина Багдааш)
– Шайтан! Мерзкий, тупоголовый…
– Дядя!
Джаниб остановился и посмотрел на сидевшего у стены племянника. Глаза мальчишки блестели от страха, а губы тряслись. О, Аббу прекрасно знал, в какой заднице гуля они сейчас и что может произойти, если их шалость станет известна красноглазому выродку.
– Что, дядя? – передразнил, дергая бороду. – Кто выставил северянку на улицу, а? Кто, я тебя спрашиваю?!
Аббу тяжело сглотнул. Его глаза бегали, а пальцы хватались то за шелковый халат, то за краешек подушки, которую недоумок прижимал к себе на манер щита. Искусная вышивка тускло поблескивала, смятая потной ладонью.
– Он ничего не учует, – прошептал едва слышно. – Товар самого высокого качества… А северянка… она была одурманена и ничего не помнит!
Джаниб лишь фыркнул и опять принялся расхаживать от стены до стены.
Тут, в маленькой глиняной хижине, зажатой в переулках многолюдного Багдааш, можно не опасаться, что их беседу услышат чужие уши.
Да, северянке влили настойку сон-травы. Девка сопротивлялась, за что получила плетью. А потом они с Аббу сделали то, на что имели право!
Эка
