хитрое.
На пересечении с Тверской стояла пролётка с чалой лошадью.
– Чего же мне не хватает? ― спросил сыщик у лошади. Та в ответ махнула хвостом. ― Ты права, лошадка. Я совершенно не представляю, что у нас сейчас, через много лет после войны, творится в Японии.
И зашагал в сторону Никольской.
Конечно, можно было обратиться к профессорам Московского университета. Среди них наверняка нашёлся бы востоковед, который знает в Японии все храмы и замки и разбирается во внутренних японских делах не хуже самого японского императора, ― даже если никогда не был в самой Японии.
Но опыт подсказывал: без первоначальных знаний он не поймёт из их объяснений ни слова.
К тому же, Никольская была ближе. В те годы её заслуженно называли главной улицей московской книготорговцев. Двадцать шесть книжных лавок располагались на Никольской ― и всего лишь пять в других частях города.
Барсов решил начать своё расследование в самой большой, в два этажа, лавке книготорговца Сорочинского.
Двери у лавки были как в универсальном магазине, двустворчатые, с латунными ручками. В тщательно вымытой витрине «Земельный вопрос» Ильи Битутня соперничал с «Мышеловкой» поэта-футуриста Гр. Обика и жёлтыми обложками невообразимых детективов Агриппины Богучарской.
Молодой заказчик так и вскочил ему навстречу, торопливо пряча в конторку листок бумаги с какими-то каракулями. Судя по тому, что каракули были написаны аккуратным столбиком, это были стихи.
– Подскажите, пожалуйста, что-нибудь из новейшей японской литературы.
– А вас стихи интересуют или проза?
– Лучше проза. Я хочу заглянуть в жизнь современного японца, а не в его чувства.
– А какого рода проза вас интересует? Про приключения самураев ― самураи у них вместо нашей казачьей вольницы? Или что-нибудь в подарок вашей супруге, написанное женщиной про женщину и для женщин?
– Мне нужно что-то, чтобы хорошо провести время за чтением и при случае блеснуть самурайским мечом моих познаний, ― ответил Барсов. ― Мне предстоит встреча с одним японским коллегой. Мы же теперь с ними союзники, вот и приехала делегация по обмену опытом. И я бы хотел подготовиться. Хотя бы одним глазком заглянуть в новейшую японскую литературу. Чтобы как бы мимоходом упомянуть в разговоре и шокировать этого узкоглазого моей осведомлённостью. Японцы очень боятся, что их прочитают и разгадают. Его испуг ― наша выгода.
– Я слышал, ― робко заметил приказчик, ― у них в Японии большим успехом пользуются переводы романов Достоевского.
– Вот именно! Я хочу показать, что не одни японцы читают иноземных авторов, чтобы их разгадать. Что мы тоже стремимся заглянуть в загадочную японскую душу. Поэтому дайте мне что-нибудь такое, смелое. В духе, если вы понимаете, о чём я, наших новейших авторов вроде Леонида Андреева. Которые шокируют многих, однако и читают
