мурашками. От стен пахло древесной свежестью и лаком – запахи были настолько натуральными, что можно было забыть о том, что всё происходило во сне. Тору приоткрыл дверь и заглянул внутрь: на полу был расстелен ковёр, стены украшали многочисленные картины и, что ему особенно приглянулось, пустые рамы.
– Да, кстати, – сказал Юмэ, подойдя ближе. Стекло двигалось вместе с ним, но Тору настолько привык видеть мир через матовую поверхность, что почти воспринимал его частью пейзажа. – Эти рамы для твоих картин. Повесишь в следующий раз.
Тору растерянно уставился в стену. Юмэ в самом деле создал это для него?
– Если ты научишь меня.
– Да тут и уметь нечего, – ответил Юмэ, – перед сном посмотри на эти картины, чтобы запомнить, и думай о них, когда будешь засыпать. А потом представь их уже здесь. Я, в принципе, всё это так и создаю.
– Это слишком просто, чтобы быть правдой.
– Жизнь тоже слишком проста, чтобы быть правдой, – сказал Юмэ, – но она есть. Нам ли говорить о правде?
– Я до сих пор иногда думаю, что всё это только воображение, – мечтательно прошептал Тору, рассматривая стены. В доме была продумана каждая деталь: от двери до ведущей на второй этаж лестницы. Скромные перила, покрытые чёрным деревом, начинались на уровне третьей ступени. Тору вопросительно посмотрел в сторону Юмэ.
– А, это, – заметил он, – это чтобы скатываться по ним удобно было. А по поводу снов…верю, что тяжело принять. Тебя успокоит, что нас таких около двухсот человек? По всему миру, от самых развитых цивилизаций до африканских племён.
– Почему это происходит? – спросил Тору, быстро вбежав наверх. – Это сумасшествие?
– Что-то вроде усовершенствованного осознанного сна, – пояснил Юмэ, – знаешь такое? Когда можешь управлять сновидениями и всё такое. С ума не сойдёшь, наверное. Но мы все уже немного сумасшедшие, тебе не о чем переживать.
– А те люди, – попав на второй этаж, Тору ощутил себя окутанным теплом и уютом пространства. Большая комната была полной противоположностью той, в которой они впервые встретились: ни тесноты тёмных стен, ни тусклого света ламп – и главное – многочисленные окна пропускали внутрь солнечные лучи. Тору сглотнул, подходя ближе к стоящей в центре комнаты широкой кровати. – Какими были те люди?
– С племенными я даже говорить не решался, – посмеялся Юмэ, – мне казалось, они проломят даже это стекло. С цивилизованными было проще, иногда даже интересно. Однажды темнокожий парень читал мне лекции об истории Америки.
– А эта кровать, – Тору сел на прогнувшийся под его весом матрац, – она двуспальная.
– Всегда сплю так, – невозмутимо сказал Юмэ, – а иначе тесно.
– Я иногда сплю на полу, – ответил Тору, догадываясь, какое место ему было отведено. Спать на полу рядом с чьей-то кроватью было…необычно. Но после плена тёмного и тесного помещения лежать, смотря в потолок просторной и уютной комнаты, казалось настоящим благом.
– Ну
