догадках я не ошиблась, но первое, что я увидела, открыв дверь – Зимний дворец. Ему не изменили ни форму, ни цвет, поэтому он словно вынырнул из прошлого, чтобы послужить мне напоминанием о том, что я потеряла. Как маленькая девчушка, а не ста двадцатилетний вампир, я села на корточки прямо в дверном проеме и прикрыла свои сухие глаза ладонями.
3
Первый бал в 1904 году состоялся всего через восемь дней после встречи нового года. Соскучившаяся по столь масштабным мероприятиям моя матушка начала подготавливать наши наряды ещё задолго до праздников. Портниха и две швеи, можно сказать, жили в нашем доме, отвлекаясь от работы лишь для еды и сна.
За всё время изготовления моего платья, я примеряла его несколько десятков раз, но всё равно едва узнала, когда увидела себя наряженной в огромном зеркале. Светло-голубая атласная ткань приятно касалась моих ног, сильно расширяясь к низу. Платье упиралось подолом в пол, и его приходилось поддерживать, чтобы не наступить на край. Держать кусок ткани, слегка оголяя носки бальных туфель – в этом было что-то сдержанно-кокетливое, поэтому особенно мне нравилось. Но больше всего в моем новом наряде меня восторгала ажурная ткань поверх основной. Мне казалось, она прибавляла моему образу романтичности и загадочности.
Платье, по всем правилам, оставляло открытыми мои плечи и грудь, которую мама украсила одним из наших семейных ожерелий. Даже мой отец, который обычно оставался равнодушным к моим и маминым нарядам, в тот день пробормотал, увидев меня:
– Charmant!
Мама же, исполнившись гордостью, заплатила швеям и портнихе почти вдвое больше обычного. Она излучала радость, и выглядела довольнее, чем я сама. Меня не слишком волновали балы, ведь я побывала уже на пяти, но платье, безусловно, мне очень понравилось.
– Необыкновенно мила, – сказал отец, снова удивив меня, когда мы уже садились в экипаж.
Расхваленная и покрасневшая я пребывала в каком-то особом состоянии. С одной стороны, повторюсь, я не испытывала ни к танцам, ни к кавалерам особого интереса, свойственного моим ровесницам. Но все же мне безумно хотелось произвести впечатление на присутствующих там высокородных особ, а на императорском балу других и не следовало ожидать.
Передать, что творилось на Дворцовой площади в тот день, невозможно. Стоял поистине лютый мороз, и едва я вышла из экипажа, мои зубы тотчас принялись колотиться друг о друга, отнюдь не добавляя мне изящности. Так, с часто подергивающейся нижней челюстью, я стояла и восхищенно взирала на огни фонарей и праздничных гирлянд, которыми украсили площадь. Дворец также весь светился огнями. Как завороженная, я бы стояла там, вероятно, до того момента, пока не превратилась в огромную ледышку, если бы родители, наконец, настойчиво не попросили меня войти во дворец.
Мы прибыли довольно рано, одними из первых. Император уже вышел встречать нас с двумя своими старшими дочерьми, одетыми в очень простые белые платьица.
