Ну и семейка. Преферансист-зихерников в таком-то колене.
А она мне опять:
– А ты умеешь?
Я прямо не знал, что ей ответить, честное слово.
Нет бы совет дать – не лезть куда не прошено. Но кому советовать-то?
Вот этой кучке перьев ошпаренных?
В итоге я так растерялся, что внезапно предложил:
– Давай, может, книгу почитаем?
Сам не знаю зачем. Но все лучше, чем ничего. Мы же не в тюрьме, прости господи, чтобы в рамсы резаться.
А она тут же:
– Давай!
И сразу вдруг посерела.
Вот этого я не понял совсем. Такого поведения. Сначала предложила и тут же – фьють – как будто под кожу свою ушла. Одни глаза на лице торчком остались.
Говорю же, я с ней скоро сам сума сойду! Уже недолго осталось.
ТАИСИЯ ПАВЛОВНА
Никогда мы с ним не подружимся. Никогда!
Я же как лучше хотела. Предложила в карты сыграть.
Не понимаю, ему игра не понравилась? Или он ко всему моему так относится? С предупре…ж… Нет. Бредубеж… С бредубеждением! Вот!
Лидочка такое про нашего главного часто говорит. Что он хороший человек, но с бредубеждением. Это значит, что Высоченный во всякий бред верит. Я так поняла.
И он, получается, тоже верит всякому – про меня. Наверное, думает, раз я лысая, так и в карты играть не умею. А я умею! Меня мама давно научила. Но я соврала, что бабушка. Чтобы он про маму всякий бред не сочинял.
А книги… Я их правда люблю. Только все буквы забыла. А без букв как читать? То-то и оно.
Поэтому я испугалась.
ПЕТРОВИЧ
Вот же олух! Хорошо хоть сейчас додумался. Она же читать не умеет!
Я просто заметил, как у нее глаза забегали. А бегающие глаза – это что? Первый признак паники!
Думаю: с чего вдруг? Может, у нее книги с чем-то плохим связаны? Ассоциация какая или еще что.
Это меня Серафимовна научила. Мозгоправии своей. Она же у нас редкого смысла психолог! Темень теменью, но людей похлеще той Ванги угадывает. Вот прямо насквозь просвечивает, как рентген. Тут я и подумал, может, у меня тоже такой дар включился, раз я эту туманность Андромеды так легко раскусил.
Туманность – это хоть не обидно звучит?
Ну а как понять? Я уже и не знаю, на какой козе к ней подъехать, чтобы она так не жмурилась. До меня только и дошло, что это было тогда – с тем салатом. Это у нее так страх проявился – беспрестанным морганием. А с стороны казалось, что она жмурится. Что тогда, что сейчас – с книгами.
Может, ее там били в этой их богадельне, если она такая припадочная? Страшно вообразить.
И тут она сама призналась:
– Я не помню, как читать.
А краснющая стала! Так я и понял всё. «Не помню» и «не умею» – у нее это один огород.
Честное слово! Как будто мы на разных языках говорим. Хотя казалось бы! Мы и они – где та разница?
Так и мне без
