сидит. На кровать смотрит. Ну и я посмотрел – просто ради жеста. Кровать как кровать. У меня такая же.
И только потом понял. По запаху.
Ну и подумаешь, обдулась. А воет – как будто с похорон явилась. Тьфу!
Нет, я, признаться, растерялся слегка. Японский бог, думаю.
Стоял там, как дуболом, глазами шлепал. Но потом взял себя в руки и так бодренько ей:
– Пошли, – говорю, – старушка, помоешься. А я на шухере постою.
А она еще больше в слезы. Только головой мотает.
Причем слезы такие – без всякой жидкости. Я так и не понял, как она это делает. Вроде плачет, но не слезами. Просто воздухом заходится.
Не знаю, может, у нее переходный период какой. Когда внутри все меняется. Из одного русла в другое перетекает.
В общем, странная она, конечно, не дай бог.
Кое-как убедил ее в душевую сходить. Вещи собрал, что нашел. Там тех вещей, конечно… Ну, платье какое-то. Древность висячая. Рейтузы еще. Носки.
Всё, кроме полотенца.
Тоже маразматики! Человека поселили, а полотенце не дали. Я понимаю, что не курорт пять звезд, но хоть какие-то мелочи можно заранее обдумать.
– Ты, – говорю, – подожди, а я к Серафимовне за полотенцем сгоняю.
А она в меня как впилась рукой!
Там тех пальцев, конечно, всего ничего. Воробей в сторонке курит. Но меня от самого зрелища пробрало. Как она смотрела! Так… загнанно.
– Что ты, и правда?.. – шепчу ей. – Со всеми бывает.
А она так – ну точь-в-точь по-детски – глаза вытаращила:
– Да-а?
«Не-ет», – передразнил я про себя. И тут же устыдился. Вот что я и правда за дрянь? У человека такое положение сложилось, а мне бы всё зубы скалить.
– Сейчас полотенце принесу, и пойдем. Хорошо?
Еле-еле руку у нее отнял. И как ломанулся из этой комнаты, будто мне в спину стреляют. Пока до Серафимовны добежал, и правда чуть не скопытился – так поясницу прихватило.
И эта еще! Она же не может не высказаться! Увидела и давай орать. Мол, что ты несёссься, как бизон подстреленный. Как будто тебя в армию забирают.
Несёссься! Тьфу! Хоть бы дикцию поменяла. В приличном же месте работает. Не на ферме.
Я ей тоже кричу на ходу:
– Давай полотенце сюда. Скорее!
А она мне:
– Обойдешься! Я тебе вчера меняла.
Тут я уже прямо взревел:
– Давай, сказал! Немедленно! А то к директору пойду.
А Серафимовна как загогочет! Конечно, смешно! Что ее директором пугать, когда эта буза и из него, если приспичит, фарш сделает.
Пришлось рассказать.
И что? Она на меня еще больше накинулась. Мол, это я виноват!
А я-то тут при чем? Нашла крайнего!
Спасибо хоть, полотенце дала… Куда б она делась?!
Иду я, в общем, обратно, а моя бедовая под дверью вошкается. Пожитки к себе прижимает.
Говорю как могу
