ему, что ли?
– А я не человек, – говорю, – Ты сам знаешь.
– Знаю-знаю, – он смачно похрюкивает. Это уже от удовольствия!
«Вот же чухло», – беззлобно думаю я. Ну правда, вылитый хрюша!
– Все, пошли! – Голик со вздохом отставляет от себя пустую посудину, попутно дожевывая. – В актовом зале собираемся.
Я отмахиваюсь:
– С какого такого вдруг?
– Сейчас директор выступать будет, – Голик дергает меня за рукав, – Расскажет про этих – наших. Подселенцев!
– Ты иди, а я тут посижу, – отнекиваюсь я, – Устал чего-то.
– Отчего ты устал, дядя? – он с силой тащит меня за рукав. – Пошли, кому говорю! Пока Серафимовна тебя под зад ногой не выпроводила.
А вот это и правда угроза! Там же не нога, а чугун!
Мы как-то с Казбеком повадились у Серафимовны яблоки из кладовой тягать. И вот однажды она нас таки прищучила. Казбек – чечен этот ушлый – сразу смылся. А мне по самую макушку влетело и до самого низа дошло. Задница до сих пор горит, как вспомню. Серафимовна, видно, в прошлой жизни футболистом была. В высшей лиге за каких-нибудь комитаджей играла!
Но она и сейчас ого-го! Наш главный центрфорвард, можно сказать. Во всем этом дурдоме.
– Так ты идешь или нет? – дохнул на меня чесноком Голенький. Вот же мерзость какая.
– Иду, – говорю и высмаркиваюсь. – А ты бы хоть иногда зубы чистил. Или жвачку погрыз, раз своими силами не справляешься.
– Ну а я что, – он виновато разводит руками. – Я, что ли, виноват, да? Или повар, который чеснок положил?
Повар! Как будто он не знает, что его Клавдией зовут… Мурло!
– Пошли уж, – беру его под локоть. – Не распинайся.
– Ну а что ты сам начинаешь? – продолжает возмущаться Голик. Но идет в ногу. Куда денется.
Вот так мы и живем.
– Дорогие мои! Родные! – восторженно начинает директор.
«Понятно, – думаю я. – На этом можно уже и кончать».
– Сегодня в нашем доме удивительное… я бы даже сказал – знаменательное событие! – повышает децибелы директор, чтобы перекрыть общий рев.
«Давай-давай, старайся! – я закатываю глаза. – Мы все внимание, дорогой ты наш Лох Валерьевич!»
Потом гляжу, а другие-то, оказывается, и правда внемлют! Смотрят на него и орут. Кто-то еще и слушает.
Долбачье…
– Благодаря нашему любимому партнеру, другу и спонсору, – продолжает чирикать директор, заискивающе поглядывая на лысого, – мы можем открыто и торжественно заявить: начало положено!
«Начало конца», – думаю я с назревающей тоской.
– Ты чего? – толкает меня в бок Голик. – Слушай давай!
– Да… – я усиленно моргаю. – Зевота напала.
– Думаешь, зря они это? – Голик нервно мнет колено.
Я изображаю недопонимание.
– Что – это?
– Что-что! –
