с отцом, безусловно, сыграли свою роль в формировании личности Эйхмана. По-видимому, он всю жизнь боролся с отцом в себе, доказывая свою силу, подвергая себя нелёгким испытаниям. Устоять, порой в нелёгких жизненных условиях, испытывая давление со стороны начальников, помогало ему состязание с образом отца, который проецировался на неблагоприятные обстоятельства его жизни. Он хорошо запомнил поговорку, которую услышал от отца: «Там, где есть более сильные люди, они никогда не будут на стороне более слабых».
Его отец служил бухгалтером в «Электрической трамвайной компании», а затем в 1914 году его перевели в Верхнюю Австрию, в город Линц на Дунае, где впоследствии до 1924 года он был коммерческим директором.
Второй раз отец женился на религиозной женщине-протестантке, и не в последнюю очередь его женитьба была связана с тем, что у него имелось пятеро маленьких детей. Отец был общественным пресвитером евангелической церковной общины в Линце. Повествуя в своих последних воспоминаниях о семье мачехи, Эйхман подчёркивает, что с ней в круг близких ему людей вошли и евреи: тёти, дяди, а потом и кузены. Эйхман даже дружил в начальной школе с еврейским мальчиком. Но всё же он был одинок. Среди друзей отца имелись евреи.[123] В своих воспоминаниях Эйхман делает акцент на том, что его семья была индифферентна к еврейской проблеме, по-видимому, полагая, что в какой-то мере это снизит градус антисемитизма, справедливо приписываемого ему. Однако еврейская тема детства Эйхмана имела и другую сторону, совсем не ту, о которой он рассказывал. Повествуя о себе как о человеке, положительно относящемся к евреям, он, безусловно, стремился улучшить свой образ, разрушить сложившееся представление о себе как о чудовищном монстре. По-видимому, эта попытка, как и другие, ему не удались…
Он был мальчиком со смуглой кожей почти семитской внешности. Сверстники из-за этого дразнили его: Der kleine Jude – «маленький еврей».[124] Несомненно, этот аспект сыграл свою роль в формировании его отношения к евреям. Он как будто побывал в шкуре еврея и всю оставшуюся жизнь желал из неё вылезти, смыть с себя «еврея». Участвуя через годы в истреблении евреев, Эйхман как бы убивал в себе еврея, который был ему ненавистен. Так или иначе, травма, нанесённая ему сверстниками в пубертатный период, вероятно, послужила неким катализатором его ненависти к евреям и предпосылкой его «успехов» в борьбе с ними как с врагами немецкой нации.
Подростком он вместе с другими ребятами издевался над одноклассником-евреем Ульрихом Коном, который через многие годы умер в концентрационном лагере – в определённом смысле по воле своего детского мучителя. Подобные инциденты имели не случайный характер, повторялись. Один эпизод, связанный с издевательствами, непременным участником которых был Эйхман, закончился трагически. Мальчика, которого подростки постоянно избивали не без поддержки учителей-антисемитов, однажды нашли повесившимся в своей комнате.[125]
Следует
Eichmann A. False gods. The Jerusalem Memoirs. – London, 2015. – Р. 28.
Reinolds Q., Katz E., Aldouby Z. Minister of Death. The Adolf Eichmann story. – NY, 1960. – Р. 61.
Op.cit. Р. 62.
