Чтобы не заблудиться, они оставляли ножами глубокие зарубы на деревьях, стараясь делать это бесшумно. Молчание сопровождало весь путь компании. Каждая попытка Кирилла заговорить вмиг пресекалась шипением со стороны Леси. Любой лишний звук мог помешать Мирону поймать сигнал или, наоборот, принять его за неверный.
Вскоре Мирон вышел на более светлый пролесок. Путь ему перерезала река, хотя таковой этот ручей назвать было сложно – в два шага пересечь. Вода в ней имела темно-ржавый цвет, а у обвалистых берегов собиралась пена.
– Река Чертовская, – сказала Леся, глядя на карту.
По ту сторону свет казался розовым, преломленным, сочился меж сосен.
Мирон не думая перешагнул через реку. Им овладело странное чувство: неимоверный голод будто испытывал его на прочность несколько часов, а теперь решил удвоить ставки. Желудок скрутило, как мокрую тряпку. Удары сердца отдавались в горле. Мирон обернулся, но Леси и Кирилла не увидел.
– Крысы! – прошипел он.
Надев наушники, он выставил перед собой металлоискатель, положил палец на блок включения и щелкнул тумблером. Вмиг в уши врезался нечеловеческий визг. Это нельзя было назвать свистом или искаженным звуком и с рыком животного не сравнить, но он был страшно живой, одушевленный! Мирон в панике скинул наушники. Пугающая немота… Небо синее, облака застыли на месте или так созерцалось. Мирон закричал, услышал свой крик и больше ничего: ни эха, ни отзвука. Тело залихорадило, ноги подкосились, и он упал на колени. Попытался нащупать в кармане пачку сигарет, но только коснулся ее, как ладонь обожгло. И ожог был не огненным, а ледяным. Глаза заслезились от сухого воздуха.
Страх заставил Мирона подняться и пойти обратно. Он двигался, как прежде, но ощущалось, что стоял на месте. Глаза не поспевали за ногами. Мирон бродил по однообразным прогалинам и не мог найти дорогу назад. В стороне лежал металлоискатель, а рядом с ним наушники, из которых рвался дикий нечеловеческий визг. Осмотревшись, Мирон разглядел множество разбросанных по округе предметов: корзины, плейер, части одежды, зонты и даже вросший в почву велосипед.
«Что за чертовщина? – спрашивал себя Мирон. – Я точно помню, что здесь была река!»
Он шел назад, но оказывался на прежнем месте. Раз за разом проходил мимо металлоискателя и вновь слышал визг, доносившийся из наушников. Мирона трясло, знобило, на лбу и шее выступила испарина.
– Вы меня слышите? – крикнул он, но слова улетели в пустоту.
Решение пойти вперед назрело не сразу. Пришлось выбросить из головы попытку вернуться. Идея оказалась удачной, как думалось Мирону. Теперь он не натыкался снова и снова на металлоискатель, и местность выглядела чуждой.
Потерянное лицо озарилось, когда перед ним предстала светлая поляна с одинокой бревенчатой хижиной в центре. Она выглядела заброшенной. Раскосые ослабшие стены держали двухскатную громоздкую крышу, из-под которой торчали пучки сена. Два окна, как два черных глаза, смотрели на Мирона, выбредшего из кустов малины. Он подошел ближе и окликнул:
– Здесь
