дорогу.
Это предместье предоставлялось в аренду русским купцам, которые торговали в Константинополе, и их воинам. Оно было излюбленным местом сбора всяческих забулдыг. Там всегда царило веселье – особенно по ночам, когда русские купцы устраивали пиры. На эти застолья как раз и стягивался весь сброд ромейской столицы. К ночи в домах уже становилось тесно, и отроки – так славяне именовали ещё безусых дружинников, разводили костры на берегу моря. Тут было им хорошо напиваться вусмерть, пытаясь остановить качающиеся звёзды и проституток, также качающихся, но очень даже готовых остановиться и замереть в любом положении. Городские власти давно уже махнули рукой на все эти безобразия.
Миновав ворота предместья, Иоанн сразу столкнулся с молодым воином небольшого роста, который вёл под уздцы рыжего коня, виновато глядя ему в глаза.
– Продавать ведёшь? – спросил Калокир на языке руссов.
– Да, – охотно остановился воин, – мне нужно его продать. Бери, отдам дёшево.
Иоанн погладил коня по шее. Тот глядел с грустью. Глаза хозяина излучали корыстное дружелюбие. На его щеке виднелся небольшой шрам.
– Плох твой конь, – сказал Калокир. Его собеседник хмыкнул.
– Ну, плох не плох, а позавчера тридцать миль галопом прошёл на одном дыхании!
– Сколько лет ему?
– Седьмой год.
– И за сколько ты его продаёшь?
– За три золотых.
– Разве это дёшево? Почему такая цена?
– Потому, что я столько должен.
– Как тебя звать?
– Малёк.
– Ты не у Всеслава служишь?
– Да, у Всеслава.
Развязав пояс, Иоанн вынул из него три номисмы и дал их воину. Тот хотел вручить ему повод, но покупатель его не взял.
– Оставь ты себе своего коня! Я вижу, он тебе дорог.
– Да, это правда, – сказал Малёк, ничуть не смутившись, – я всего месяц назад купил его в Пафлагонии, но он стал мне, как родной брат. Всеслав мне дозволил взять его с собой за море.
– Так Всеслав тебя уважает?
– А ты как думал? Я, когда трезвый, стрелой могу выбить птице на лету глаз! Что хочешь ты за коня?
– Я хочу узнать, где сейчас Всеслав.
– Там, – указал стрелок на каменный двухэтажный дом, который стоял поблизости, – пьёт с хазарином.
– Ну, спасибо тебе, Малёк!
– И тебе спасибо за выручку, Иоанн.
Будущий патрикий был не особенно удивлён.
– Ты меня узнал?
– А с чего бы мне тебя не узнать? Я ведь много раз бывал в Корсуни.
Корсунью называли руссы таврический Херсонес, Царьградом – Константинополь. Простившись с маленьким лучником, Калокир направился к дому, где пировал Всеслав. На крыльце, в теньке, сидели два отрока. Они оба вскочили,
