как Геддес, начинает так говорить, поневоле встревожишься сам.
– Вы считаете, что вас здесь плохо лечат? – спросил я.
– Нет, дело не в этом. Я и не ожидал полного выздоровления. – Он откинул голову с безукоризненно аккуратной прической, упершись в стену затылком, и смотрел прямо перед собой. – Конечно, все можно списать на болезнь и нервы. Я так и делал, пока вы не заверили меня, что происшедшее в вашей комнате – не плод моего воображения. Понимаете, мне все это представлялось видением во сне. Но если то был не сон, тогда не сон и другое.
Я кивнул, ощущая странную тяжесть на душе.
– События в вашей комнате мне запомнились смутно, – продолжал он. – Но у меня отложилось в памяти, как Уоррен вернул меня в мою палату. Почему-то мне стало вдруг очень страшно. И я долго лежал потом почти в прострации.
Он провел пальцем по усам. Были заметны его тщетные усилия унять дрожь в руке.
– И вдруг это произошло, Дулут. Причем нечто настолько невероятное, что вы едва ли мне поверите.
– Что же произошло?
– Я лежал в полусне, когда услышал этот дьявольский голос, который окликал меня по имени.
– Боже милостивый!
– Но это еще не все. Я сначала решил, что зову сам себя, как было в первый раз, но быстро понял свою ошибку, потому что в палате на самом деле кто-то был.
До меня дошло, что он ничего не знает о других пациентах, слышавших голоса. Я ведь даже не рассказал ему о собственном переживании. Можно было только себе вообразить, как мой визит подействовал на него.
– Вы напугали меня до полусмерти своим приходом, Дулут. Но это оказалось еще ужаснее. Я чувствовал, что в темноте кто-то есть, но больше никто ничего не говорил. И вдруг меня окликнули по имени, – он слегка пожал плечами. – Знаю, это звучит как одна из страшных историй о привидениях, какие рассказывают друг другу дети, но она подошла прямо к моей постели – та фигура. Я мог видеть ее совершенно отчетливо.
– Мужчина или женщина? – поспешил я вставить вопрос.
– Я не разобрал. Честно говоря, меня трясло, как последнего идиота. Но зато я хорошо расслышал, что было сказано. Очень тихо и зловеще: «Будет еще одна вещь на мраморном столе, Мартин Геддес. Фогарти стал лишь первой. На очереди вы, Лариби и Дулут».
На корте для сквоша воцарилась звенящая тишина, когда он замолчал.
– Конечно, – продолжил он после паузы, – это мог быть всего лишь Фенвик в своей обычной роли, но только получилось уж очень жутко. И звучало слишком серьезно. Так, словно этот человек хорошо знал, о чем говорил. Я мог бы вызвать Уоррена по внутреннему телефону, но…
– Прекрасно понимаю ваши чувства, – заверил его я, чувствуя, как холод пробежал по спине.
– Я подумал, что мне нужно обо всем вам рассказать, Дулут, – тихо добавил англичанин. – Потому что фигурировало ваше имя и была произнесена та ваша нелепая фраза: «Вещь на мраморном столе». Что все это значит?
Он пристально смотрел на меня. Я мог лишь выдерживать
