могла произойти, и, очевидно, неоднократно происходила во многих местах. Квартира, где оказался случайно и был всего один раз, в которой жили художники. Преломляясь и мерцая в потоках дождя, стекающего по стеклу, горели окна соседнего дома. Дело близилось к новому году, но осень не спешила передавать эстафету. На подоконнике ссохлась кожура мандарина, о которую тушили сигареты. Стоял запах молодости и поиска себя. Запах коньяка.
Разговор, да и сама встреча возникли внезапно, но почему-то именно этот эпизод въелся им в память, как заноза, которая попала в душу еще в те несерьезные годы и только сейчас возникла необходимость её вырывать. Разговор про другие миры, духовный поиск и первую любовь. Которая обычно глупа и трагична в призме юношеского максимализма. И несмотря на все медитативные опыты, книги о духовных практиках, именно тогда возникло горькое понимание несостоятельности и невозможности любых проявлений мистики в жизни, которая внезапно оказалась подчинена неописуемому правилу полной бессмысленности, а значит отсутствию любого намёка на улику или подсказку, что же на самом деле происходит. Горечь понимания, внезапно принесла совсем новое тёплое чувство сопричастности с теми, кто также, глядя в окно, за тысячи километров задумывается о том же и страдает от возможности серьезно на все взглянуть. Каждый огонек в окне – стал чьей-то историей, чьей-то жизнью, связанной нитями с другими, всё это формировало бесконечно сложную и от этого прекрасную структуру Города. Многомерная среда взаимосвязей, которая вышла в фазу, когда пространство как явление перестало иметь значение, связи стали формироваться вне его, отражаясь в необъяснимых явлениях, вроде народных троп посреди только построенных микрорайонов или урбанонимов, значение которых утеряно и, возможно, возникло действительно из ниоткуда, сформированное самим Городом.
На улице было зябко, по входной двери били порывы ветра. Ждали друга, который подъезжал на такси, у него тяжелые пакеты, поэтому подмога спустилась вниз. Курили, обсуждали сессию. По лужам шипели колеса проезжающих машин, с балкона наверху докладывали международную обстановку, из окна соседнего дома жарили что-то на сковороде, справа, за углом звонким стуком отражался стук каблуков, запоздало возвращающихся с работы, а слева, с руганью сбрасывали деревянные поддоны с грузовой машины, припаркованной у служебного входа магазина. Окончание ругани терпеливо ждала девушка с ворохом накладных в руках. Ей было принципиально важно, чтобы поддоны потом сложили в коридоре. Скрипнули тормоза, дом справа озарился светом фар. Такси. В тот момент и стало окончательно ясно, что Город один.
МЕТАНОЙЯ, ЧАСТЬ II
Мария рассказывала свои странные истории, покуривая сигарету в школьном туалете. Школу на тот момент она давно переросла, да и училась совершенно в другой. Но в этой компании познакомились с ней впервые именно здесь. Поздно вечером в перерыве секции исторического фехтования, которая
