отхлебывать щедро подливаемый Дамиром прекрасный шипучий напиток из Реймса – розовый «Дом Рюинар», самый древний и самый престижный… Они оба смотрели на Джона во все глаза и почти были готовы последовать за ним на край света. Вечер закончился запоздно после долгого разговора о жизни, о России, обо всем.
Через год после пришествия капитализма на русскую землю россиянам наконец разрешили обогащаться. Каждый понял эту задачу по-своему. Но стать богаче захотелось всем. Добродушные с виду либералы, взявшие власть, установили себе западные оклады и быстро перенеслись в мир благополучия. Те, кто сидел на госпредприятиях, – приватизировали их, а те, кто на сырье, – присвоили его и стали гнать за границу в немыслимых объемах, там же оставляя и припрятывая выручку. Те, кому это не нравилось или было завидно, нанимали киллеров и захватывали присвоенные средства производства и прочие богатства, чтоб самим завести виллы дворцового типа, крутые тачки, молодых любовниц и недвижимость за рубежом. Некоторых в свою очередь тоже убивали или сажали, но всех не перестреляешь и не посадишь. Со временем круг богатых россиян несказанно расширился и окреп.
Но Артему Кранцеву и другим российским дипломатам в далеком 1992 году знать это было не дано. Им было нечего приватизировать, красть или присваивать. Они крутились в своей убогой реальности на госслужбе. Во главе МИДа встал пронырливый и америкопослушный Андрюша Озеров, оказавшийся беспомощным и безразличным хозяином родного Министерства иностранных дел. Во многих зарубежных миссиях новой России перестали платить зарплату, прекратили отпуска. В Женеве, которая вместе с Нью-Йорком всегда считалась привилегированной загранточкой, выдача зарплаты не прекращалась. Раньше ее платили бы за счет средств, сдаваемых чиновниками ООН. Этот канал закрылся. Тогда смекалистая бухгалтерия предложила продать часть огромного парка автомашин, которыми всегда было богато женевское постпредство, и зарплата была обеспечена на время, пока Озеров утрясал новый бюджет министерства. Зуб на дипломатов почему-то нашелся у всех: у членов правительства, говорливых депутатов парламента, коррумпированных чиновников, злопамятных спецслужб, безалаберной «демократической» общественности, хотя от ельцинского разгрома МИД выиграл меньше всех, если не проиграл вовсе, так как надолго был оттеснен на периферию правительственных интересов. Общую неприязнь дипломаты вызывали уже тем фактом, что жили за границей, и, конечно, на фоне российского бардака, нелепостей и растущего обнищания масс это казалось потрясающей удачей, вернее, привилегией. Никто и не задумывался о том, что жили-то российские дипломаты за рубежом на скромную пайку, выделяемую все тем же хилым российским бюджетом, не говоря уже о разнице условий жизни в различных странах, среди которых были не только Женева или Оттава, но и Камбоджа, Афганистан, Бангладеш, Чад и т. п.
Конечно, воздух в Женеве был чище, чем в Нижнем Тагиле, но реальная жизнь людей слагается не только и не
