не бог. Его называют Первым Героем. Он лишь на полубога тянет. Взошедший из одиночников, который…
– Может, оно и так, да вот только в его честь недавно освятили новый храм, – перебил ее старик. – В Гадробийском квартале Даруджистана, на улице Лысой Обезьяны. Меня как раз нанимали, чтобы я изготовил им кожаный переплет для молитвенной книги.
Капрал удивленно выпучила глаза, затем опустила арбалет:
– А ну-ка, покажи свои браслетики.
Старик услужливо снял со спины мешок, положил его на землю и развязал горловину.
– Предупреждаю: если у тебя в мешке окажется нечто совсем другое, получишь дюжину стрел в свою седую голову.
– Я не тороплюсь расставаться с жизнью, добрая женщина, – пробормотал ремесленник. – И потом, откуда, интересно, вдруг возьмется дюжина стрел, если стрелков всего пятеро?
Хватка насупилась.
– Наши солдаты умеют приближаться незаметно, – выручила ее Мутная.
– Вот-вот, – обрадованно подхватила капрал. – Пока мы тут с тобой болтаем, сюда потихоньку подтянулось еще два взвода. Имей в виду: солдаты следят за каждым твоим движением.
Старик с необычайной осторожностью извлек небольшой сверток, перетянутый бечевкой, и взялся за ее концы.
– Мне говорили, что кость, из которой я вырезал браслеты, очень древняя, – благоговейно сообщил ремесленник. – Она – часть клыка громадного зверя, который некогда был любимой добычей Трича. Тушу этого зверя нашли в мерзлой земле далекого Элингарта.
– Хватит уже сказок, – огрызнулась Хватка. – Вытаскивай свои проклятые браслеты!
Услышав это, путник испуганно изогнул седые брови:
– Проклятые?! Да как ты можешь говорить такие слова? Боги, простите эту женщину. Неужели ты думаешь, что я бы стал торговать чем-то зловредным?
– С тобой уж и пошутить нельзя. Ну, чего рот разинул? Шевелись, старик. У нас не так много времени.
С губ Мутной слетел какой-то странный звук, за что капрал тут же наградила подчиненную сердитым взглядом.
Наконец ремесленник развернул тонкую кожу и извлек на свет божий три тускло поблескивающих костяных браслета, какие носят на предплечье. Каждый браслет был вырезан из цельного куска кости.
– И где же знаки благословения? – спросила Хватка.
– Их нет. Благословение даровалось иным способом. Браслеты девять дней и десять ночей лежали завернутыми в особую ткань, в покрывало, сотканное из выпавшей во время линьки шерсти самого Трича.
Мутная хмыкнула.
– Из шерсти, выпавшей во время линьки? – поморщилась Хватка. – Тоже мне «благословенная ткань»! Ну и мерзость!
– Штырь бы с тобой не согласился, – пробормотала себе под нос Мутная.
– Я что-то никак в толк не возьму, – продолжала рассуждать вслух капрал. – Один браслет на правую руку, другой на левую. А третий куда? Отвечай, старик! И не вздумай произнести какое-нибудь похабное словцо. У нас с Мутной нежные ушки.
– Все
