древние жилища. Быть может, самые первые, которые построил человек… Ну до чего же длинные бивни. Небось зверюги, которым они принадлежали, были настоящими гигантами… Похоже, я научился перемещаться усилием воли и могу войти в любую карту любой Колоды».
Паран толком даже не успел обрадоваться новообретенной способности. Подспудный страх притушил охвативший было его восторг. Место, куда он попал, было явно не самым приятным в этой Колоде.
Рядом с входом в жилище дымился небольшой, обложенный камнями очаг. Над ним коптились длинные ломти мяса. Распорка была деревянной, значит люди жили вблизи лесов. Только сейчас малазанец заметил, что пространство вокруг хижины окружено кольцом из старых черепов зверей, скорее всего тех самых, чьи кости и бивни пошли на постройку. Все черепа лежали клыками внутрь. Паран внимательно пригляделся к зубам: судя по пожелтевшим резцам, эти животные питались травой.
Однако здесь водились также и хищники. Их черепа висели над входом в жилище, и капитану пришлось нагнуться, чтобы их не задеть.
«Что заставило обитателей дома спешно его покинуть? Если угли еще не погасли, значит они ушли совсем недавно…»
В дальнем углу хижины взгляд Парана наткнулся на двойной трон, грубо составленный из звериных костей. Постаментом трону служили ряды… черепов, выкрашенных охрой.
«Не совсем люди, но очень похожи на людей. Возможно, т’лан имассы».
Догадка молнией вспыхнула в его мозгу. Паран понял, где он.
«Обитель Зверей… она появилась гораздо раньше Первого Престола… Здесь находилось вместилище силы т’лан имассов – мир их духов в ту пору, когда сами они еще были смертными и поклонялись духам. Все это происходило задолго до Ритуала Телланна, после которого т’лан имассы сравнялись со своими божествами и превзошли их».
Они покинули мир, в котором жили. Им уже не вернуться сюда.
«Но что тогда представляет собой сам магический Путь Телланн? Должно быть, его породил Ритуал. Этот Путь стал зримым воплощением „Клятвы бессмертия“. Его породила не жизнь и даже не смерть. Его породил… прах».
Паран замер, силясь осознать безграничность трагедии, ставшей непосильной ношей для т’лан имассов.
«Они пережили собственных богов и теперь обитают в мире вечного праха, наполненном воспоминаниями. – Малазанец уловил только отблеск горя т’лан имассов, но и он обжигал капитану душу, грозя разорвать сердце. – Как же им одиноко… и сколь ужасающе долго длится их одиночество… И вот теперь они собираются на призыв ребенка… они жаждут получить от Серебряной Лисы благословение… и, наверное, что-то еще, о чем я даже не подозреваю».
Паран шагнул назад и вновь очутился на каменных плитах. Он с трудом оторвал взгляд от Обители Зверей (теперь понятно, почему эта карта так называется). Пройдя еще шагов десять, капитан остановился перед другой картой. От плиты, где она была начертана, исходило тревожное ярко-красное сияние.
Паран наклонился над плитой. Рисунок
