Но низкий уровень преступности не означает, что преступности нет вообще. Рано или поздно кому-то всегда не везёт.
Я кажусь себе жестоким, рассуждая так, хотя всего лишь констатирую факты. Не будешь же спорить с самой жизнью. Спорить с ней нельзя даже Богу, не говоря уже о таком, как я.
Но мне очень, очень хочется вступить в спор, когда я смотрю на Кита. Он имеет буквальную тяжесть в моих глазах. Я не могу изменить его положение по щелчку, я должен работать: работать долго и усердно, придумывая всякие хитрости, идя на крайние меры. И в глубине души я бессовестно благодарен ему за то, что он стимулирует меня основательно браться за дело.
Уже совсем пора. Я делаю последний глоток чая, и чашка моя растворяется в небытии, из которого я её достал полчаса назад. Мне нужно уходить, я достаточно насмотрелся на Моего Человека, чтобы знать, что делать. Только я не могу уйти вот так просто, ничего не совершив, будто сбегаю. Даже на работу по его же спасению я не могу так уйти.
Мне очень хочется сделать для Кита хоть что-то сию минуту. Хотя бы немножко забрать себе его боли – что мне будет? Я такой огромный и сильный! – но я знаю, что это против закона. И всё же я не могу себя сдерживать. Захлопнув свои внутренние ящики с панацеей, пообещав не лечить его, ни на йоту не делать ему лучше при помощи простого чуда, я касаюсь Кита рукой, оттираю кровь с его щеки.
И выхожу, осторожно прикрыв за собой запертую на ключ дверь.
Я могу поручиться, что не забирал страдания Моего Человека. И точно так же я могу поручиться, что ему стало лучше. Сам не зная, откуда в нём это, он вдруг почувствовал, что помощь есть, даже если эта помощь – глубоко внутри него. Он не смог бы объяснить свои ощущения, не смог бы описать их и даже высказать. Просто почему-то открылся внутри кладезь сил, о котором прежде можно было только мечтать– если бы Кит не утратил умение мечтать, когда узнал о смерти матери.
У меня внутри тоже немного теплеет. Если уж одно моё самое обычное, самое человеческое прикосновение так ему помогло, значит, я и правда на многое способен. Я его обязательно спасу и вытяну с этого дна.
Нахожу лифт, заказываю дорогу в Рай, только поднявшись, спешу сразу в магазин с художественными принадлежностями – купить всё для создания настоящей, законной панацеи своему подопечному.
Держись, Кит. Совсем скоро я тебе помогу.
Четвертая. К.
Голосом разума явился вдруг зазвонивший телефон, точнее – звучавшая в нём староста группы, Лена. Поправ законы природы, или что там отвечает за технику, мобильник вышел из режима блокировки и откровенно восстал из мёртвых, потому что если кто и мог пролежать без подзарядки полторы недели и не окочуриться, то точно не его айфон. Только факт остаётся фактом: из очередного не то оцепенения, не то сна Кита выдернула вибрация звонка.
Сначала не хотел подходить, конечно. Но телефон любезно вывел в верхней части экрана количество
