растерялась жертва.
– Она обманула вас и не приехала, да?.. – задушевно спросила Аня.
Антон с трудом сдерживался, наслаждаясь спектаклем. Бенефис великой актрисы.
– Хочу вам дать совет. Никогда не верьте знакомствам по Интернету. Сейчас столько аферисток развелось… Вот, нате. Зальете горе. Антон Вячеславович, где вы там?
Антон нечеловеческим усилием воли стянул губы и протянул сиятельный пузырь.
– Мы из службы экстренной психологической помощи, – сказал он, переборщив, получилось даже строго. – Вот… Ездим по городам…
Проводница зычно сзывала народ – по коням!
– П-почему? Я никого не жду! – Парень опомнился. – То есть я жду, но она приедет через… через…
– Ну, не важно. У вас вообще отменили часовой пояс, вы в курсе?.. Берите. Берите быстрее, нас ждут в Стамбуле.
– ???
– Вы не пугайтесь. – Аня сочувственно клала ему руку на плечо. – Она не подумает, что вы алкаш.
Антон уже тащил ее в вагон.
– А может, подумает, поэтому быстро выпейте вон там в кустах, чтобы она не видела вас с бутылкой! – все еще кричала Аня с подножки, мешая флагу проводницы. – А может, она такая красавица, что водка только поможет!..
Они помирали в тамбуре. Загибались. Сгибались пополам. Бились в истерике.
– Ты видела его лицо?!
Где-то там, за стеклянным зданием, за стрельчатыми арками депо – старинными, времен паровозов и стачек, – оставалась площадь, сырые огни такси, пришибленный дым привокзальной шашлычной.
– А ты же все равно не знаешь толком, как этот твой друг сейчас выглядит? Так просто представь, что это на самом деле был он. Какая разница, по большому счету…
Ковбойская – или типа того – шляпа, выдающийся лоб, прищуренный взгляд человека, которому сам черт не брат.
– Слушай, а это точно был Волгоград? Там же, когда подъезжаешь к Волгограду, поезд должен ехать вокруг Родины-матери, все это должно быть видно…
– Уп-с?
Бесконечные пустые трассы через холмы, как только и бывает в американских road movie; пара, которая едет откуда-то и куда-то в раздолбанном «Додже»…
– Может, мы, конечно, и социопаты, но хорошо бы найти какую-нибудь фанеру… Взять лист фанеры и постелить вот так между полками.
– Ага. И будет у нас свой отдельный этаж.
Так глупо, но я так счастлива.
Дорогой соломенных псоу
Стальные стены нагревались, и опущенная до предела рама ничем помочь не могла: за окном ни малейшего сквозняка. За окном капитально, будто на вечный прикол, стал вагон – рифленой стеной, на которой выбито ТАРА 52 Т, так монументально, будто это монета миллионного номинала.
Все устали.
Молоденький мент, кажется, гораздо младше Антона, заканчивал заполнять
