грома в этот момент стал совсем оглушительным. Здесь, в ущелье, была хорошая акустика, и все звуки воспринимались особенно остро. Молнии сверкали почти без перерывов. Я поглядывала на дом.
Из окна тем временем высунулась голова Алены, и ее голос встревоженно прокричал:
– Костя! Гроза! Идите в дом! Что там у вас?
Затем она заметила стоявшего рядом с мужем Колю, ойкнула и отошла от окна. Спустя минуту она появилась во дворе в накинутом на плечи плаще. Она шла к нам, но, не дойдя нескольких шагов, остановилась в нерешительности.
– Алена, зачем ты вышла? – раздраженно обратился к ней супруг.
– Прости, Костя, я думала, что смогу помочь, – виновато проговорила она. – Коля, ты к кому пришел?
Мужик не удостоил ее ответа. Честно говоря, я не совсем понимала, почему Воропаев с ним нянчится. Я решила, что это какой-то местный бомж, возможно, хорошо знакомый этой семье. Может быть, оказывал им какие-то услуги, а может быть, дальний родственник, опустившийся и нуждающийся в деньгах и приходящий их стрелять у обеспеченной и благополучной родни. Наверное, поэтому Воропаев и не вышвыривает его вон…
Воропаев сделал шаг навстречу к жене и, взяв ее за локоть, стал убеждать вернуться в дом. Я посмотрела на окно. Оно оставалось открытым, и мне это не нравилось.
– Алена, вернитесь, пожалуйста, и закройте окно в столовой, – решила я вмешаться, поскольку речь уже шла о безопасности. – Пусть прислуга закроет все остальные и отключит электроприборы. Кажется, нас ждет настоящая гроза.
Алена уже повернулась, чтобы идти к дому, как вдруг вспышка молнии сверкнула ярко прямо над нашими головами, на мгновение осветив весь двор. Алена, шедшая к крыльцу, невольно остановилась. Я ждала, что следом раздастся оглушительный раскат грома, и не ошиблась. Он не заставил себя ждать. Прокатившись по всему ущелью грохочущим рыком, он исчез за горой, а следом хлынул дождь. Мы все трое инстинктивно встали под крону дерева, хотя в грозу это было самым опасным местом. Я уже собиралась решительно дернуть спорящих мужчин в дом, как вдруг услышала сквозь капли дождя донесшийся сзади треск, а одновременно с ним отчаянный вопль охранника Миши:
– А-а-а! Дерево горит!
Я повернула голову на крик. Краснолицый Миша, от страха сменивший цвет лица на белый, тыкал толстым пальцем в бок. Я увидела пламя, охватившее высокий тополь. Не иначе, молния нашла свою цель. Оставалось только радоваться, что она не угодила в то самое дерево, под которым мы на несколько секунд нашли укрытие, но радоваться времени не было.
Вопль охранника стал еще отчаяннее:
– А-а-а! Пожар! Пожар!
Я поняла причину его паники и чуть не выругалась в полный голос: тонкий тополь треснул посередине ствола, и теперь медленно, но неуклонно кренился, норовя упасть прямо на крышу дома. На ту сторону, где было окно, из которого я недавно выпрыгнула, и где вела к крыльцу тропинка, по которой сейчас шла Алена. А еще больший ужас вызвало у меня появившееся в том окне лицо
