из-за его возможной реакции и жалея о том, что уже протрезвела. Альберт стоял, прислонившись к дверце пассажирского сиденья, настороженно наблюдая за мной и куря очередную сигарету.
– Знаешь, это тебя убьет.
Он поднес сигарету к губам и глубоко затянулся.
Я с вызовом вскинула бровь.
– Продолжай курить, и твоя смерть разобьет множество девичьих сердец.
Он фыркнул.
Наконец я перевела взгляд на Ронана, стоявшего с непроницаемым выражением лица. Служащий, который подавал нам напитки, подбежал и что-то тихо сказал Ронану, опустившему взгляд. Я заметила в них тень раздражения.
– Сейчас вернусь, котенок. – Его темный взгляд скользнул по моему телу, лаская и воспламеняя каждый изгиб, заключенный в тонкую желтую ткань. – Подожди в машине. На улице холодно.
Он направился к дверям театра, служитель в красном последовал за ним, словно комнатная собачка. Ронан выделялся в толпе не только потому, что народ расступался, словно Красное море, чтобы пропустить его, но и из-за плавной властной походки. Он шел так, будто тротуар под его ногами принадлежал ему. Его темный силуэт посреди метели оказывал мощное и расслабляющее воздействие на каждый мой нерв – словно ровное «бип» сердечного монитора.
Чувствуя себя неуверенно, я повернулась к Альберту, который буквально закатил глаза, глядя на меня. Очевидно, я не слишком скрывала заинтересованность его боссом. Мои щеки раскраснелись от холода, но кровь горела, поэтому я прислонилась к машине рядом с ним. Моя рука коснулась его, и он посмотрел на меня так, будто я вызвала его на соревнование по плевкам. Я вскинула бровь.
– Если продолжишь так на меня смотреть, решу, что ты в меня влюблен.
– Он велел тебе сесть в машину.
– Ужасно властный, да?
Он не стал ни отрицать, ни соглашаться, просто смотрел и выдыхал облака дыма.
– Серьезный вопрос, – дерзко сказала я, – и отвечай обдуманно, поскольку это решающий фактор в том, сможем ли мы подружиться. – Выдержав паузу, достаточную, чтобы убедиться, что он осознает серьезность вопроса, я спросила: – Даки или Блейн?
Его прищуренные глаза остановились на мне.
– Это язык, которого я не понимаю.
Я улыбнулась.
– Поп-культура? Возвращение кино восьмидесятых и все такое.
Он смотрел так, будто мучился головной болью, и я не смогла сдержать смешка.
Через минуту я спросила:
– У тебя есть подружка?
– Нет.
– Учитывая твое выдающееся красноречие, не представляю, как так получилось.
Он не ответил, не снизойдя с высоты своего невероятного роста. В нем точно было два метра. Всю свою жизнь я ощущала себя неприлично высокой, и для разнообразия было приятно почувствовать себя самой маленькой в компании.
– У меня есть подруга Эмма. Она любит ворчливых гигантов, – сказала я ему. –
