по-настоящему изменить целый народ. Среди эрханской знати было принято говорить и писать на причудливом языке предков-чужеземцев и поклоняться их богам, но простонародье эти новые веяния почти не затронули. И лишь в одном влияние новых правителей было неоспоримым: воинственные и алчные, они одного за другим подминали более слабых соседей и за триста лет почти вдвое расширили свое царство. Нынешний Эрхан ненамного уступал Кель-Тао богатством и военной мощью. Столкновение двух держав на рубеже реки Далэ привело к северным войнам Императора Тай-Илуна. К слову, именно тогда, после двенадцати лет кровопролитных сражений и тяжелых осад, опустошивших целые провинции, соперники впервые завели речь о том, чтобы скрепить мир династическим браком.
Как дочь знатной семьи, Илем-Кай получила необходимое образование, и про великокняжеский дом Дилиан слышала не впервые. Дилианы были влиятельным родом в Эрхане; прежний его предводитель умер рано, оставив после себя единственного сына, который в семнадцать лет унаследовал титул главы. Теперь князю Кейвису, должно быть, двадцать три или двадцать четыре года, и он успел проявить себя в недавних войнах царя Илевера против державы Но-Рён и вольных княжеств Дуан-Ханьских гор. Эрханский владыка высоко ценил двоюродного племянника и доверил ему командование отборной армией Разящего Копья.
«Должно быть, этот князь Дилиан – настоящий воин, – рассуждала Илем. – Может быть, он похож на моего отца? Тогда… ну, наверное, такой мужчина меня бы устроил. Тем более что среди эрханцев, если верить книгам и рассказам путешественников, не принято держать своих жен в заточении за дворцовыми стенами».
– Сестрица! Чего это ты сидишь здесь одна? – на пороге появился тощий и гибкий силуэт. – Вот ведь, нахохлилась, как индюк по весне.
– Что?! Кто тут похож на индюка? – взвилась девушка. – Ты сам индюк, Азин-Кай, только порядком ощипанный. Что ты тут забыл?
– Ну, как же, я услышал новости, вот и поспешил к любимой старшей сестре. Сам не знал, чего хочу: поздравить или пожалеть. Но теперь понимаю, что жалеть тебя не надо, жалеть надо твоего будущего мужа. А если кого и поздравлять, то себя. Когда ты уедешь в Эр-Сайяр, все в этом доме вздохнут с облегчением. Я подумываю устроить пирушку.
– Ах, ты… gul’ma! – Илем-Кай запустила в него бараньей костью, но юноша отскочил и издевательски захихикал. – Так-то ты уважаешь старшую сестру?
– А за что тебя уважать, если ты даже попасть в меня не можешь?
– Это потому, что ты увертливый, как древесная обезьяна.
– Ну, прекрасно! Сначала я был индюком, а теперь я обезьяна. Наверное, быть обезьяной все-таки лучше.
– Ладно, уймись, – отмахнулась Илем-Кай. – Я сейчас не в том настроении, чтобы выслушивать твои шуточки, Азин.
Младший братец, однако, не перестал ухмыляться – да она этого и не ожидала. Азин-Кай ничего не принимал всерьез. Нынешняя
