дальше и дальше, шарил глазами по краям светового конуса, обозначавшего границы моего зрения – границы возможного. Нигде цветок и шар не остались целы. Их гибель случилась давным-давно, а я был в силах изменить лишь настоящее и будущее.
Неизменно лишь прошлое.
– Лорд Марло?
Я смял цветок в кулаке и, оглянувшись, увидел носильщиков, прибывших с первой партией нашего с Валкой багажа в грузовом поддоне на воздушной подушке.
– Да? – Я поднялся, высыпав останки цветка на пол. – Чего вам?
– Ну… сэр, куда все это поставить?
– У лестницы, – махнул я рукой. – Если только там нет пометки «личные покои». Тогда несите в спальню.
– Слушаюсь, милорд.
Носильщики приземлили поддон на тавросианский ковер и принялись за работу.
– И приберите вот это! – указал я на осколки стекла и вышел из каюты, чтобы присоединиться к Валке и Корво на мостике.
Я напрочь забыл, что изначально должен был сделать.
Глава 9. Короли и пешки
– А в яслях для фуги вы искали? – спросил Лориан Аристид, раскинувшийся на аварийном сиденье в тесном трюме «Ашкелона».
Я прервал осмотр ящиков, составленных на полу посреди длинного узкого трюма. Стены располагались под уклоном, сужаясь к потолку, поддерживаемому металлическими балками наподобие китовых ребер. Пока перехватчик был пришвартован внутри «Тамерлана», почти все судовые системы отключили. Было холодно, изо рта вырывались облачка пара. Воздуха хватало лишь для того, чтобы поддерживать внутреннюю атмосферу и маленький гидропонический сад.
– С чего бы моему кулону оказаться в чужих яслях для фуги? – не сдерживая раздражения, бросил я.
Молодой офицер пожал плечами.
Среди вещей, привезенных из поместья Маддало, не оказалось филактерии Валки – серебряного полумесяца, подаренного мне перед сражением на Беренике. В кварцевом сердечнике кулона содержалась полная копия генетического и эпигенетического кода Валки, а также кристаллизованная капля ее крови. У ее народа была традиция: когда один из членов клана завоевывал достаточно уважения и почета, чтобы получить разрешение иметь детей, он дарил такие кулоны. У тавросиан не было семей в привычном понимании, только кланы, и все мужчины и женщины воспитывали детей в одиночку. Браки были под запретом, так как это подразумевало предпочтение одного члена клана другим, что считалось высшей формой дискриминации. Тавросиане также запрещали обмениваться филактериями, опасаясь, что существование братьев и сестер поспособствует образованию подобия семей.
Валка сделала две филактерии. Вторую она оставила себе и носила на цепочке. В ней содержалось все, чем был я, точно так же как в моей – все, чем была она. Такой обмен в Демархии закончился бы тюремным заключением и помещением в центр переобучения. Но с ее стороны это был компромисс: мы не женились, как хотелось мне, но и не
