что ты так со мной? – спросила, когда слух вернулся и я окунулась в неприятную тишину столовой.
– Я только что объяснил и не стану повторяться, а теперь будь любезна, отужинай с нами! – ответил Нерон.
– Я не собираюсь выходить замуж, и ты не можешь меня заставить.
– Если ты соизволишь к нам присоединиться, то увидишь на столе договор, заключенный с твоим отцом, и экспертное заключение.
Договор? С моим отцом?! Эта новость подняла меня с колен.
Все эти годы я считала, что родители погибли, и военное ведомство отправило меня учиться из-за моей одаренности. Но мертвые не заключают договоров, а на последней странице стояла подпись моего отца, поставленная через неделю после даты их смерти.
Отец продал Нерону право использовать мой дар. Взамен он получал блага, оговоренные в приложении. Какие? Деньги? Власть? Приложения не было.
– Мои родители живы?
– Нет.
Я только что потеряла родителей во второй раз и не знала, что чувствовать по этому поводу.
– Что получил от тебя отец?
– Это не имеет отношения к делу.
Я отложила договор и взяла в руки заключение экспертизы, от одного взгляда на которое мое сердце остановилось. Абсолютная тишина моего тела пугала меньше, чем корявые слова на штампованной бумаге. На днях безымянный эксперт заключил, что дар превратно влияет на мою психику, и ограничил мою дееспособность. Через год я могу подать прошение на переосвидетельствование.
Меня не проверяли, да на это и не было оснований. Не было никаких экспертов. Это обман. Манипуляция.
Я разочаровала Нерона, и он хочется избавиться от меня, но не позволит быть свободной. У него нет права распоряжаться моей жизнью, но… он распорядился. Отомстил мне за то, что его усилия не увенчались успехом и я не стала Анной, о которой он мечтал. В наказание он забрал мою свободу и заставит выйти замуж. Наверняка заплатил Джулиусу, чтобы сбыть меня с рук.
Сердце вернулось к жизни гулким ударом, и я пошатнулась.
Белое бешенство – вот что я почувствовала. Сияюще белое, и когда оно дошло до пика, я не видела перед глазами ничего, кроме снега.
Вслепую ухватившись за край стола, повернулась к жениху.
– Скажи, Джулиус, тебя предупредили о моей ограниченной дееспособности?
– Разумеется, – ответил он. – Я ничего не имею против твоей одаренности и готов нести за тебя ответственность, Ан-на.
Он растянул мое имя, открыл рот чуть шире, чем требовалось. Выдохнул два слога, будто намекая на нечто порочное и пока что мне незнакомое, что должно между нами произойти. Джулиус собирался сделать со мной то, что его язык и губы делали с моим именем.
Перед глазами кружился снег. Белая скатерть казалась покрытой снегом. Я не знала, где заканчивалась скатерть и начинался снег.
Все вокруг было припорошено моим бешенством.
За эти годы я не раз плакала и устраивала
