Долорес Пальмер накинула на волосы кружевной шарф и прикрыла лицо вуалеткой.
Лилиан не захотела надеть ни шарфа, ни вуали. Она была в своих обычных синих брюках и меховом жакете.
Лилиан выглядела очень взволнованной. В ночи было что-то драматичное: луна то выплывала из-за рваных облаков, то снова скрывалась за ними, тени от облаков ложились на белые склоны, и склоны оживали – казалось, гигантские фламинго с мощными крыльями летают над землей.
– Когда вы уезжаете? – спросила Лилиан Клерфэ.
– Завтра после обеда. Хочу до наступления темноты проехать перевал. – Он посмотрел на нее. – Поедете со мной?
– Да, – ответила она.
Клерфэ засмеялся; он ей не поверил.
– Хорошо, – сказал он. – Только не берите много вещей.
– Мне много не нужно. Куда мы поедем?
– Прежде всего мы избавимся от снега, который вы так ненавидите. Проще всего поехать в Тессин на Лаго Маджиоре. Весна идет оттуда. Сейчас там уже все в цвету.
– А потом куда?
– В Париж.
– Хорошо, – серьезно сказала Лилиан.
– Боже мой, – прошептал Хольман. – Пришел Далай-Лама! Вот он, стоит в дверях!
Все четверо поглядели на профессора, бледного, с лысиной во всю голову, в сером костюме. Он обозревал веселую суматоху, царившую в «Горной хижине». Потом повернулся и направился к столику, стоявшему слева, неподалеку от двери.
– Может, нам лучше исчезнуть? – с беспокойством спросил Хольман.
– Он вас не узнает, – сказала Лилиан. – Из-за усов.
– А вас? И Долорес?
– Мы можем сесть так, что он будет видеть Лилиан и Долорес только со спины, – сказал Шарль Ней. – Тогда он и их не узнает.
– Все равно узнает. У него не глаза, а рентгеновский аппарат. Но попробовать можно. Сядьте на мое место, Лилиан.
Лилиан покачала головой.
– А вы, Долорес?
Помедлив секунду, Долорес встала и села так, чтобы Далай-Лама не смог ее увидеть.
Лилиан смотрела на врача, и он смотрел на нее.
– Смешно! – сказала она. – Но здесь поневоле становишься смешным.
– Люди всегда смешны, – возразил Клерфэ. – И если осознать это, жизнь кажется намного легче.
– В котором часу вы уезжаете завтра? – вдруг спросила Лилиан.
Он посмотрел на нее и сразу все понял.
– Когда хотите, – ответил он.
– Хорошо. Тогда заезжайте за мной в пять часов.
Когда Волков вошел, Лилиан укладывала чемоданы.
– Собираешься, душка? – спросил он. – Зачем? Ведь через два-три дня ты их опять распакуешь.
Она уже несколько раз укладывалась при нем. Каждый год – весной и осенью – ее, словно перелетную птицу, обуревало желание улететь. И тогда на несколько дней, а то и недель, в ее комнате появлялись чемоданы; они стояли до тех пор, пока Лилиан не теряла мужества
