причинность соблюдается не всегда… – не смущаясь, продолжил Веня.
– Ты хочешь сказать, что физические законы иногда соблюдаются, а иногда нет? Что за ересь! – возмутился Рыбка.
– Да, именно так. Видимо, у причинности, как у способа познания мира, есть свои границы, – тихо произнёс Веня. – И мы уже перешли их, когда взялись понять микромир. Там причинность не действует. Вспомните соотношение неопределённостей Гейзенберга, или поведение электрона перед потенциальным барьером, или этот одиозный мысленный эксперимент с кошкой Шрёдингера. Нет причинности – нет законов как отражения причинности. Эти руины классической физики хорошо описаны у Фейнмана23. И возможны чудеса! Кто может гарантировать, что причинность не нарушается в макромире?
– Так, ну физику ты, как говорится, раздолбал. Из краеугольных камней науки осталась ещё математика. На святое покусишься? – ехидно спросил Кабан.
– Математика, други мои, – это совсем просто. Пусть сейчас икает любимый нами профессор. Математика основана на интуиции, почитайте Стивена Клини24, и является противоречивой синтактикой25. Согласно теореме Гёделя, любая математическая теория содержит как минимум одно противоречие. К тому же, как и любой синтактике, математике не обязательно соответствовать действительности, достаточно внутренней непротиворечивости, но и её, как я уже сказал, нет. Ну а поскольку математика всего-навсего соотносит с мерой нашу причинность, все проблемы с причинностью и её пониманием отражаются на математическом описании законов мира. Это же усугубляется возможными противоречиями в самом описании, – торжествующе завершил Вениамин.
– Ты, Вениамин, monstre monstrueux26, – картаво, с прононсом, произнёс Рыбка. – Только что ты обрушил всю науку и провозгласил непознаваемость мира…
– А вот, по-моему, – перебила Рыбку Семёновна, – принципиальная непознаваемость мира и эта, как сказать, «инструментальная недостаточность» человека – это своего рода… надежда, что ли… Перспектива появления чего-то нового и продолжение жизни. Хотя бы потому, что завершённость и конечность – это смерть…
Словно услышав это, в непонятном пространстве Вселенной непознаваемое время сдвинулось, наконец, вперёд, фатальное разложение Метагалактики продолжилось, и мы увидели, как солнце красиво садится за горизонт.
Я с грустью смотрел на угасающий мир вокруг меня, но мне достаточно было понимания того, что завтра снова будет рассвет…
Закатное небо плавно переходило в ровную, как зеркало, гладь Оки. Где-то вдали, против течения, зажегся одинокий бакен.
– Паромщи-и-и-к! Паромщик, твою мать, плыви сюда-а-а-а-а! Тебя поцеловать забыли-и-и… были…. были… – отражался от крутого берега призывный клич. Какие-то молодые люди кричали это хором, вперемежку со смехом, чувствовалось,
Синтактика – наука о знаковых системах, безотносительно к предметной области обозначения. Напоминаю, что Веня любит выражаться заумно.
Чудовищный монстр (фр.)
