они, собственно, взыскались?»
Да просто этой осенью они занимались очень простым и понятным для любого советского студента делом – отбывали трудовую повинность «на картошке». Благородный труд на лоне природы вместо скучных лекций, внесение своего посильного вклада в продовольственную программу Партии и правительства – такими саркастическими рассуждениями утешали себя друзья. Вечером после работы в деревне делать нечего, ужин съеден, телевизора нет, а на Вениной гитаре вчера лопнула струна – вот и все обстоятельства. Да, ещё же танцы. Но там тоже произошла конфузия – один из членов их трудового коллектива, находясь сильно подшофе, или просто «ivre comme une bête14», как выразился Рыбка, заснул на биллиарде, и закрыл этим проступком дорогу в развлекательный клуб.
Солнце садилось, освещая своим золотым светом красоты осенней русской природы. «Расширитель сознания», составленный Кабаном из местных алкогольных суррогатов и заботливо влитый в глотки друзей, постепенно всасывался в кровь и способствовал возвышенному восприятию действительности.
Прогулка как прогулка. Друзья шли вперёд, без особой цели, полагаясь на звериный инстинкт Кабана. Куда же может завести их это неугомонное существо? И вот уже первое препятствие преградило им путь. На холме расположился приземистый длинный барак, в котором любой знаток сельской архитектуры времён СССР легко признал бы свиноферму. Наши приятели такими знаниями не располагали, но по одуряющему запаху свежего навоза легко догадались о назначении этого сооружения. Навоз разливался перед ними безбрежным морем.
– Друзья мои, Кабан привёл нас к себе домой, «cochon sale15» – брезгливо проговорил Рыбка.
– Где же это вы видели свиноферму без навоза? Как говорится, где свиньи – там и навоз, – обиженно оправдывался Кабан.
– Похоже, весь навоз мира собрали здесь. Будем искать переправу через эту навозную реку. Идём налево, вон к той роще, – предложил Вениамин, – мужайся, Рыбон, теперь ты знаешь, как пахнет ремесло колхозника…
Кабан опустился на одно колено перед Семёновной и услужливо предложил: «Scheiße Express abgelegt, liebe Dame!16»
Семёновна сделала книксен, после чего легко взобралась на могучие плечи Кабана, откуда важно произнесла: «Ein Ticket nach Avalon, bitte!17».
Переправа через море дерьма сопровождалась длинной чередой нецензурных высказываний на русском и французском языках. Наконец, друзья с облегчением вступили в заветную рощу.
– Так вот что охраняло навозное море, вот наш Авалон… – подумал я, но вслух произнести не посмел.
Золотистые лучи заходящего солнца пробивались сквозь багряную листву. Земля была устлана жёлто-красным покровом. Чёрные стволы клёнов уходили в бесконечность. Роща была пустой и безмолвной. Жёлтые листья отрывались от веток и, кружась, медленно падали на пёстрый полог леса. Под ногами в такт
Пьяный, как скотина (фр.)
Грязный поросенок (фр.)
Дерьмо экспресс подан, уважаемая дама (нем.) Наш ругатель Кабан часто вставляет в свою речь непристойные фразы на немецком. Он думает, что таким образом это звучит прилично.
Один билет на Авалон пожалуйста (нем.)
