– кто без носа, кто без уха,
хромые, одноглазые, худые,
шерсть клочьями, и всё же неустанно
по зову колокола шли они сражаться.
Так пролетали месяцы и годы.
С упорством диким, несмотря на раны,
в конце концов они убили змей,
однако вскоре умерли и сами,
не выдержав смертельной дозы яда.
Исчезли, как корабль в морской пучине,
бесследно… Так держать!
…Могло ли быть иначе,
коль день и ночь им приходилось пить
пропитанную ядом кровь врага.
Из поколенья в поколенье яд…»
«…держать!» – откликнулся, как эхо, рулевой.
В этом месте я привычно сделал драматическую паузу, и спустя пару секунд вся палуба уже восторженно рукоплескала мне. Не хлопала одна гимнастка. Она смотрела на меня по-кошачьи оценивающе, одновременно с любопытством и ревностью.
Это, как вы уже догадались, и была Руслана Лемурова.
В программе прогулки на яхте всегда предусмотрен обед, во время него Мавританский с гимнасткой и подсели ко мне поболтать. Тогда-то я и узнал от них все подробности про их мистерию и репетиции на Кипре. В свою очередь, поделился и собственными впечатлениями от театрального фестиваля этого года.
К тому времени по приглашению других театральных трупп, ранее также побывавших на моих экскурсиях, я успел посмотреть пару спектаклей. На открытии фестиваля в пафосском Одеоне я насладился режиссёрской работой Яши Кочели со словенским театром «Нова Горица»: они показали трагедию Еврипида «Троянки» с Марютой Сламич в роли Гекубы – эта антивоенная постановка собрала самые восторженные отзывы прессы и зрителей! Там же, в древнем Одеоне, я побывал и на инновационном спектакле «Вакханки» японского режиссёра Изуми Ашизавы, соединившего приёмы традиционного японского театра Но с классической древнегреческой драмой.
Уже лет пять как я перестал быть заядлым театралом, но признаюсь: оба эти спектакля мне понравились – время на них я потратил не зря. И когда Мавританский поделился со мной идеей своей мистерии, соединявшей греческий миф с советским шлягером, я, напустив на себя вид знатока, провёл аналогии между его замыслом и тем, что уже показали на фестивале японцы:
– Так это же смешение жанров! Я такое здесь уже видел!
– Вот и мы тоже хотим удивить публику! – обрадовался Мавританский. – Тем более, что у нас есть такая замечательная актриса, – кивнул он на свою балерину.
– А, скажите, стихи Сефериса, что вы читали сегодня, – вы их сами перевели? – неожиданно спросила она меня.
– Нет, что вы, – зарделся я. – Это перевод Ильинской.
– Какой Ильинской? – тут же ревниво встрепенулась она: – Не той ли, что из грыжевского театра давеча играла здесь в «Дездемоне»?
– Да нет же! Ту зовут Светлана, и она не знает языков. Я имел в виду Софью Борисовну Ильинскую – профессора янинского университета.
– А откуда вы знаете Светлану? – подозрительно посмотрела на меня Лемурова.
Тут я прикусил
