минут все молчали. Затем ведьма убрала старые цветы, опавшие листья, полила из бутылки живые кустики. Мелкая сидела на лавочке и болтала ногами. Хранитель устроился рядом. Ведьма достала из сумочки на поясе несколько тонких свечей, спички, листок бумаги. Воткнула свечи прямо в землю и по одной зажгла.
Мелкая дёрнула хранителя за рукав:
– Сатри, мама разговаривает с бабусей. Учись, Вауля.
Хранитель многозначительно кивнул. Он ровным счётом ничего не понимал, но видел, как колышется воздух над свечами и как она шепчет что-то, зажигая свечи, прикрывая ладошкой неверное пламя спички.
«Он пришёл, ба», – одними губами говорила ведьма. Произнести это вслух она не решалась. Едва хватало сил вообще шевелиться. Хотелось броситься ему на шею и выплакать все эти страхи, ужас и боль, что накопились за столько лет, хотелось кричать, говорить много и долго. Хотелось, чтобы он знал про всё и всех. Но так было нельзя. Это причинило бы больше боли и ей, и ему. От слёз бывает легко. Кто спорит. Но когда один на один: ты и подушка. А когда другой человек принимает твою боль через твои слёзы и истерики. Вот тут большой вопрос. Надо ли? Если речь не о нём, то сочувствие и соучастие на пользу. А когда будь он рядом, то всего этого не было бы – тогда боль, вина, а порой и желание уйти снова. Мужики так бояться слёз и не умеют сочувствовать. Ну, что проще: подойти, обнять и сказать «я так тебя понимаю», даже если не понимаешь ни хрена.
Но нет, от этого мужиковость пострадать может. Вот ему на это понадобилось слишком много лет и слишком долго слушать всех вокруг, но только не её. А ведь поначалу всё было лучше некуда. Кто бы знал.
Всякий раз, когда этот внутренний диалог доходил до тех странных событий у неё внутри всё холодело и она чувствовала, как злость и раздражение буквально наполняют изнутри. Она сколько времени отдала поискам равновесия и умению хладнокровно расправляться с врагами, не испытывая к ним ничего и ничего не транслируя в мир, чтобы не подпустить к своим, не оставить следов, чтобы научиться защищать себя и их. Как говорил дед: Любовью можно поселить Свет и в тёмной душе. Но когда тебя пытаются убить – стоять истуканом преступление. Погибнешь и ты, и все, кто за тобой. Защищай и неси Свет. Защищай того, кто несёт Свет. Воин и хранитель. Каждый из нас.
Ведьма без отрыва смотрела на свечи. Они горели ровными длинными языками.
Огня она не видела, вся была где-то внутри своих мыслей, воспоминаний и не обращала внимания на пламя. Оно согревало ладони и помогало погрузиться глубже. Она как будто держала его в руках, и со стороны это выглядело странновато и жутковато.
Мелкая смотрела по сторонам, а хранитель не мог отвести глаз от девушки. Его любимая почти не двигалась, сидя на коленях на траве перед могилой, и между её ладонями тянулись вверх тонкие иглы огня, ровные как струны. И огонь этот был какой-то странный, как будто плотный. Так горят газовые горелки, он-то знал точно, так вырывается пламя из сопла ракеты, ну уж никак не из свечей. Пламя свечей должно гореть слабо, колеблемое даже едва заметным движением воздуха, медленно и плавно двигаясь. Этот благоговейный трепет он видел
