лице королевы Аттолии. Глядя на нее, Эвгенидес улыбнулся.
Аттолия видела: в его улыбке нет ни самоуничижения, ни лести, ни расчета. Таких улыбок не дождешься ни от кого из придворных. Королева с размаху влепила ему пощечину. Его голова дернулась в сторону. Он не издал ни звука, лишь рухнул на колени, борясь с тошнотой.
– Ваше величество, – раздался хриплый голос эддисского посла. Королева резко обернулась к нему. – Не оскорбляйте богов, – предостерег он.
Аттолия снова повернулась к Эвгенидесу и стражникам.
– Повесить его, – приказала она. – Вывести отсюда и сейчас же повесить. Отослать тело в Эддис, и посмотрим, потечет ли Арактус вновь. – Она шагнула обратно к трону и оттуда обратилась к эддисийцам: – Помните, ваши боги – не мои боги. И никогда ими не станут.
Она села на трон. Стражники подняли Эвгенидеса на ноги. Он закрыл ладонями лицо, спрятанное под темными волосами.
Рядом с ней медийский посол слегка пошевелился, привлекая внимание.
– Понятия не имею, до чего еще может дойти Эддис, – сказала Аттолия. – Вряд ли ей удастся навсегда перекрыть реку.
– Может быть, и не навсегда, но достаточно надолго, чтобы обеспечить своему вору сравнительно легкую смерть, – предположил медиец.
Аттолия обернулась к нему, потом опять задумчиво посмотрела на Эвгенидеса.
– Королева Эддис очень умна, – тихо продолжал медиец, склонившись ближе. – Знает, как умирали ваши прошлые узники. Вы позволите вору уйти так же быстро?
– Стойте, – велела она, и стражники повиновались. Эвгенидес висел у них на руках. Он осторожно поставил ноги на землю и выпрямился. Королева размышляла.
Что бы ни думали о ней монархи соседних стран, она редко принимала поспешные решения и не находила удовольствия в жестокости. Если она и подвешивала предателей вверх ногами на городской стене, то только потому, что не могла обезглавливать их вдали от чужих глаз, как любил Саунис. Это было бы недопустимой роскошью. Приходилось строго рассчитывать, какое впечатление произведет любой из ее поступков. Поэтому надо тщательно продумать, какое наказание избрать для Эвгенидеса. Оно должно послужить назиданием для непокорных аристократов и в то же время удовлетворить глубокую, неизбывную ненависть к королеве Эддис и ее вору. Нельзя допускать, чтобы Эддис подталкивала ее к торопливым действиям. Медиец прав: оскорбляя Аттолию, эддисский посланник преследовал единственную цель – разозлить ее. И этой цели он почти достиг.
Аттолия не питала особой приязни к новому послу Медии. Ей не нравились маслянистые комплименты и манера ничего не говорить напрямик, но именно такой стиль был принят при дворе, приславшем его. При этом он был весьма проницателен, а сейчас высказал верное суждение.
Если шлюзы останутся закрытыми, воды Арактуса рано или
