Анвар. Но готов поспорить на что угодно: это невеселая история. Такие юнцы не попадают в криминальный мир с мечтами о славе, приключениях и легких деньгах. Боги милосердные, да ты его хоть разглядел как следует? По всему видно, что он из хорошего дома. Если и не купался в роскоши в детстве, то воспитание получил достойное. У него были мать, отец, возможно, братья и сестры. Слуги, повар, наставники. Он ездил верхом, рисовал, писал стихи и музыку, изучал языки. Его били по рукам, если он путал столовые приборы или неправильно держал вилку. А потом что-то сломалось. Может, когда-нибудь он мне об этом расскажет.
Анвар наблюдал за тем, как Умар отправляет нарезанные овощи в миску и берет из холщового мешка большой краснобокий помидор.
– Никогда не понимал в тебе этого, Саркис, – проговорил он задумчиво. – Ты можешь быть последним козлом, не думая дважды, хватаешься за нож, но порой встречаешь таких мальцов – и превращаешься в сопливую бабу. Что это? Тебе пора заводить собственных детишек?
– Как-нибудь перебьюсь, – насмешливо хмыкнул Умар. – Он славный малый. Я хочу, чтобы вы помирились. Возьми его в ученики.
– Ишь как запел. Может, мне усыновить его? Принести на ночь теплого молока с медом и рассказать сказку?
– Ему нужен не только покровитель, но и наставник. Ты на эту роль подойдешь.
– Наставник мелких щенков, – ухмыльнулся Анвар, вновь открывая сигаретную пачку. – Ладно, черт с тобой. Я дам поганцу шанс. Но только один шанс, Саркис. Не больше. Ты знаешь, Анвар Мутаз всегда держит свое слово.
***
После ужина Умар сказал дежурному надзирателю, что забирает Анвара на экскурсию в лазарет, и пообещал, что они вернутся максимум через полчаса. Тюремный график распространялся и на свободных заключенных: когда наступало время отбоя, они должны были находиться в камерах. Надзиратель глянул на часы, нахмурился для вида – свет должны были выключить как раз через тридцать минут – но согласился.
– Не опаздывать, – напоследок буркнул он.
– Так точно, – отозвался Умар. – Придем вовремя.
– Надеюсь. Если нет, будешь безвылазно сидеть в камере месяц. И не заливай мне про свое примерное поведение, Саркис. Не поможет.
Ливий сидел на больничной койке, скрестив ноги, и писал что-то в толстой тетради, обернутой белой кожей. Увидев Умара и шедшего за ним Анвара, он медленно отложил ручку и выпрямил спину.
– Добрый вечер, – поприветствовал Умар. – Мой друг не говорит по-итальянски, так что придется нам побеседовать на английском. Если у тебя возникнут проблемы, я переведу.
– Не возникнут, – ответил Ливий, не сводя взгляда с Анвара. В его глазах не было страха, чего не скажешь об угрозе. Казалось, сделай тот еще один шаг – и юнец, не раздумывая, вцепится ему в горло.
– Доктор Самуэль сказал, что ты плохо говоришь по-английски.
– Нормально я говорю по-английски. Но это еще не значит, что буду болтать со всеми подряд. Ваш
